Мастер

– Мы останемся с тобой на всю ночь, Уильям, – сказала Алиса, – и в котором бы часу ты ни проснулся, ты найдешь здесь кого-то из нас. – (Уильям застонал уже тише и свернулся калачиком под одеялом.) – Мы все здесь, и все мы здесь останемся, – говорила Алиса. – Пегги принесет стул из своей комнаты и будет сидеть рядом, пока ты не заснешь крепко-крепко. Но я не оставлю тебя. И Гарри за тобой присмотрит. – Она приблизилась и погасила лампу на ночном столике Уильяма. – Спи, спи.

Она гладила его по голове, и от всей ее фигуры веяло спокойной, отважной добротой, смешанной с печалью. Когда Генри попытался привлечь ее внимание, чтобы спросить, не принести ли что-нибудь из кухни, она не заметила. И лишь удостоверившись, что Уильям уснул, подошла к креслу в углу комнаты и уселась, не сводя глаз с мужа. Пегги уже принесла стул и присела у родительской кровати. Генри удалился на цыпочках, но не стал закрывать дверь; он бесшумно спустился вниз, где попробовал снова разжечь камин. Он нашел книгу, которую читал, и держал ее на коленях, но не пытался открыть, а все прислушивался, не раздастся ли наверху какой-то новый шум.

Ему подумалось, что состояние Уильяма похоже не столько на припадок, сколько на транс. И поскольку брат изучал подобные явления, Генри гадал, как бы назвал это сам Уильям, в каких терминах описал бы реакцию своей жены и дочери. Он спрашивал себя, вспомнит ли Уильям о случившемся, когда очнется.

Спустя какое-то время он услышал шаги на лестнице и встряхнулся, отгоняя дремоту. В комнату вошла невестка.

– Пегги уснула, я устроила ее там поудобнее. Если я ему понадоблюсь, я тут же поднимусь. Но этого не случится, он будет спать несколько часов, и ничто его не разбудит. – Она улыбнулась Генри. – Ты проявил большую выдержку.

– А ты сама? Какими словами мне тебя описать? – спросил он.

– Я из тех, кто мало знает, но многому учится, – ответила она.

– Мне бы обладать хотя бы толикой твоей мудрости и спокойствия, – сказал он.

– У тебя есть гораздо большее. Недаром твоя племянница тебя обожает, почитая образцом джентльмена. Так же, как и я.

– Сейчас самое время для таких комплиментов, – пробормотал он.

– Уильям иногда подвержен подобным приступам. Его сознание переполняют мрачные видения, и когда я впервые столкнулась с этим, мне захотелось убежать от него на край света. Мне казалось, что он сдался подступившей темноте, что я ничего для него не могу сделать. Но потом я узнала – так же, как и Пегги, как и мальчики, – что мы можем его успокоить, для этого нужно не так уж много.

Генри пытался своим молчанием выразить сочувствие и готовность слушать ее столько, сколько потребуется.

– Пегги росла очень капризным ребенком, – продолжала Алиса, – каждую ночь, стоило выключить свет, она начинала кричать. А поскольку мы думали, что никаких разумных причин для страха у нее нет и что она должна научиться спать в темноте, мы решили никак не реагировать на ее вопли. Потом выяснилось, что какая-то монахиня убедила ее, будто ее ожидает проклятье и вечные муки, поскольку она не католичка. Вот почему она кричала. И если бы мы с самого начала потрудились выяснить, чего она боится, она могла бы нам признаться.

Генри подбросил дров в камин, и они сидели молча, слушая треск поленьев и слабый посвист морского ветра. Алиса тяжело вздохнула. Генри предложил выпить портвейна, она согласилась. Он налил им по рюмке и, ласково улыбаясь, поднес ей напиток.

– Когда я познакомилась со спиритизмом, когда впервые пришла к миссис Пайпер, никто из нас не мог понять смысла сообщений, которые я получала. И вот однажды – кажется, это был уже третий сеанс, мы были лишь вдвоем с медиумом, – она, очень сильно сосредоточившись, спросила меня, не покончил ли мой отец с собой, а когда я ответила утвердительно, уточнила, находились ли мы с мамой и сестрами рядом с ним тогда, а я сказала, нет, мы были далеко. Тогда она сказала, что кто-то отчаянно зовет меня и уговаривает не бояться, что со мной повторится нечто подобное, что я должна подавлять свое желание бежать за тридевять земель от Уильяма, когда больше всего на свете он нуждается во мне. Из-за мрака, который сгущался над ним, я хотела, чтобы он оставался в Лондоне, когда умер его отец, и боялась его возвращения. Миссис Пайпер не могла точно сказать, что за дух взывал ко мне, но тот говорил, что я должна быть рядом с Уильямом, успокаивать его, и тогда ничто нас не разлучит и с нами не случится ничего страшного.

Она послала Генри долгий взгляд через всю комнату и улыбнулась.

– Теперь Уильяму полегчает и с ним все будет в порядке, – сказала она. – В каком-то смысле нам обоим лучше, когда он прихварывает, – ведь если мы оба полны сил, мы слишком много спорим.

Они уставились в огонь. Генри подумал, что сейчас, должно быть, где-то второй час ночи.

– Гарри, – очень тихо сказала Алиса, – мы сообщили тебе не все, что узнали на сеансах с миссис Фредерикс.

– Вы сказали, что наша мать обрела покой.

– Это так, Гарри, но кое-что ее все же тревожило.

– Что-то связанное со мной?