Мастер

– Вот и прекрасно. Слышишь, Макторг, с этого дня Краузе учить твоих людей будет. А Басов, как вернемся с охоты, начнет преподавать фехтование наследнику, княжичу Михаилу. Платить тебе буду сто пятьдесят талеров в месяц. Ну что, Басов, согласен?

– Согласен, князь.

– Ну хоть здесь сладили, – хохотнул тот. – Эй, бездельники, вина мне еще, – повернулся он к лакеям.

На следующий день Басов и Федор покидали замок. Петр остался – уже при своем новом начальнике. У выезда на главный тракт, проложенный между Петербургом и Псковом, они остановились, чтобы пропустить возок, мчащийся ото Пскова в сопровождении десятка одетых во все черное кавалеристов. На повороте возок свернул к замку. В оконце мелькнуло жирное бородатое лицо боярина в высокой шапке и богатых одеждах. Басов разглядел, что к седлам кавалеристов приторочены метлы и отрезанные собачьи головы.

«Выпендриваются», – подумал фехтовальщик и вдруг, бросив взгляд на Федора, обнаружил, что мальчишка дрожит мелкой дрожью. Подъехав, он положил руку на плечо парня и негромко произнес:

– В чем дело?

– Он, – еле выдавил Федор.

– Кто?

– Тот, что вотчину пожег, мамку, сестер, братьев побил.

Мальчик схватился за рукоять сабли и стал натягивать поводья.

– Стоять! – сильно сжал его плечо Басов. – Не время. Успеешь еще.

Глава 25 Коридоры власти

Так Петр еще не путешествовал. В своем мире он ездил на поездах, автомобилях, автобусах, летал на самолетах… В этом – участвовал в пешем переходе, ездил верхом. А теперь впервые ехал в карете знатного вельможи.

Несмотря на всю внешнюю романтичность подобного способа передвижения, избалованный техническими достижениями двадцатого века Петр испытывал ощутимые неудобства. Крытый деревянный возок, не оборудованный рессорами (таковых еще не изобрели), тащился с черепашьей скоростью, подпрыгивая на каждом ухабе. Впрочем, для питерского интеллигента, за прошедший год так и не сдружившегося с верховой ездой, этот способ передвижения оказался самым приятным из возможных.

Сопровождаемая конной сотней карета отправилась из Гатчинского замка через пять дней после того памятного разговора, в ходе которого Петр неожиданно получил высокую государственную должность. Через несколько дней кортеж миновал Нарву. Петр с интересом осмотрел стоящие друг против друга крепости. Как и в его мире, здесь напротив ливонской была возведена русская – вернее, североросская. Как и в его мире, крепость называлась Ивангородом, хотя была заложена не великим князем московским Иваном III, а великим князем Иваном I, дедом нынешнего Николая. Посмотрев на стоящие друг против друга крепости, Петр подумал, что эти не кажутся символом противостояния Запада и Востока, как в его мире. Ивангород был построен по всем правилам фортификации шестнадцатого века, и потому взгляду представало противостояние западноевропейских крепостей (хотя в обеих сидели теперь североросские гарнизоны). «Наверное, – подумал Петр, – дело не только в архитектуре, но и в отношении, с которым смотришь». Сейчас кортеж медленно двигался к Ревелю, которому Петр предложил вернуть эстонское название – Таллин. Барон Оладьин коротал время в беседах со своим новым советником. Оба испытывали друг к другу глубокое уважение – еще с первого дня знакомства в Гатчине. Петр отдавал должное такту нового начальника (несмотря на принадлежность к североросской аристократии, он никак не подчеркивал своего превосходства над подчиненным простолюдином и неизменно был предельно вежлив), его взвешенному подходу к решению любой проблемы и редкому сочетанию умения отстаивать собственную позицию и признавать правоту собеседника. Барон же восхищался обширными познаниями советника в истории и культуре народов, а также глубиной мысли и интересными прогнозами развития политической ситуации. Петр не слишком гордился, считая их естественными для профессионального историка, попавшего в прошлое, – пусть даже в иной вариант развития мира.

В окошко кареты постучали. Открыв дверь, Петр принял от нагнавшего кортеж пропыленного гонца свиток, запечатанный княжеской печатью, и передал его барону. Оладьин нетерпеливо сорвал печать и развернул документ.

– Князь подтверждает право Эстляндии войти в состав Северороссии в качестве четвертой земли, – произнес он, окончив чтение. – А также разрешает переименовать Ревель в Таллин.

– Ну что ж, – отозвался Петр. – Вам будет с чем вступить в Таллин, чтобы сразу заслужить любовь местного населения.

– Да, указ поспел вовремя, – произнес барон. – Мы прибываем завтра. Я оглашу волю князя на торжественной встрече – это будет хорошим вступлением в должность. Какой неприятный сюрприз для царя Ивана!

– А в чем дело? – удивился Петр.

– Он предлагал нашему князю уступить Эстляндию, – улыбнулся Оладьин. – Князь отказал, а теперь, когда эта земля войдет в состав Северороссии, шансы заполучить ее окончательно падают.

– Мне показалось, князь еще обдумывал этот вариант, когда мы были на охоте.