Мастер многоходовок

Прямо с утра Султан сдержал слово: в покои доставили множество платьев, достойных даже не фаворитки, а самой принцессы, украшения из белого золота, красного золота, жёлтого золота…

– Джозефа, помоги Марьям одеться и сделать причёску, – Бросили служанке.

Джозефа рассматривала вещи с восторгом и даже не пыталась этого скрыть. Да и Марьям отметила, что платья, конечно, отличаются от тех, что она носила дома, но они не менее роскошны, чем её прошлые наряды.

– Поможешь мне выбрать, что надеть? – Игриво спросила Марьям.

Она хотела, чтобы Джозефа хоть самую малость почувствовала себя сопричастной к этой роскоши.

– Твой первый день в статусе настоящей фаворитки, это так важно! – Восторгалась она и придирчиво оглядела внешность Марьям: светлую кожу, ярко-зелёные глаза, каштановые волосы… – Вот это!

Джозефа достала атласное платье цвета спелой дыни с кремовыми нейлоновыми вставками и расшитое золотом.

– Это… не слишком? – Мягко спросила Марьям.

– Конечно, нет! – Произнесла Джозефа, – Сейчас я помогу одеться, а потом сделаю причёску!

Когда Марьям облачилась в платье, а подруга идеально уложила её волосы, надев небольшую диадему и покрыв голову платком абрикосового цвета, Джозефа пришла в восторг:

– Ты выглядишь, как… как…

– Как княжна? – Усмехнулась Марьям.

– Я не слышала этого слова прежде, в Западной Стране так называется аристократка? – Марьям кивнула, – Значит, ты выглядишь, как княжна.

Пройдя через общую комнату наложниц, собрав максимально удивлённые и завистливые взгляды, фаворитка в сопровождении личной служанки направилась в сад, по которому она прогуливалась впервые: естественно, гладиаторы не имели права там находиться.

– А, всё же… – Начала Джозефа и осеклась, – Насчёт хальвета… Я не имею права спрашивать тебя о чём-то столь личном, но, всё же…

– Выключи «служанку», – Довольно резко произнесла Марьям, – Как бы я ни была одета, мне нужна, прежде всего, подруга.

– Почему вчера ты была такой грустной? Ты скрыла радость, чтобы не расстраивать меня?..

Марьям схватилась за лоб. Ну, и о какой правде рассказать? О том, что сначала её допрашивали, почему она проиграла на арене, потом приняли за мужчину и поэтому заставили раздеться, о том, что в моменте она прямо сказала Султану: «Заткнись», что только больше завело его, или о том, как лёжа у него на плече она ляпнула то, что перечеркнуло всё хорошее? Может, обо всём и сразу, а?..

– Просто это был… необычный хальвет, – Пробормотала Марьям, – Неожиданный. Ты помнишь, в каком виде я выходила из комнаты?

– Ну, да…

– После этого меня не то, что не нарядили, даже вымыться не дали. Я пахла явно не розами, – «Да я смердела, как конь!», – Султан начал спрашивать по поводу арены, по поводу проигрыша, я ждала, что он начнёт распекать меня за это… Как это переросло в то, во что переросло, для меня самой загадка.

– Ты удивительная! – Произнесла Джозефа, – Почему мне не удаётся привлечь его внимание?..

– Всему своё время, – С кошачьей улыбкой произнесла Марьям.

Когда она отпустила Джозефу и возвращалась в покои, в коридоре она пересеклась с Айгуль. Девушка шла в том же платье, что и все наложницы, длинные волосы были заплетены в абы-какую косу, а та, кто раньше смотрела свысока, сейчас шла потухшая и понурая. Она едва скользнула печальным взглядом по Марьям, выглядевшей совсем иначе, и тут же опустила глаза в пол.

– Айгуль? – Произнесла фаворитка, – Подожди.

Девушка остановилась, не поднимая взгляда. Марьям искренне было жаль её, несмотря на то высокомерие, которое демонстрировала Айгуль перед хальветом.

– Это глупо, но… извини меня, – Произнесла Марьям, толком не понимая, что несёт, – В смысле, я помню, как ты радовалась нарядному платью, как ты мечтала об этой ночи. Мне жаль, что я, а не ты, получила всё это.

Айгуль на секунду подняла робкий взгляд.

– Всё в порядке.

Поняв, что больше Марьям ничего сделать не может, она отпустила наложницу движением руки, свойственным знати. Ей показалось, что, попытавшись помочь, она сделала ещё хуже.

Мирза стеснялся прямо спросить у Султана, чем закончилась беседа с Марьям в его покоях. У него не было ни единого сомнения насчёт того, что Марьям женщина, но, зная её острый язычок, понимал, что она и будучи женщиной могла нарваться если не на казнь, то на очень, очень крупные неприятности…

Первым делом он сходил к клеткам гладиаторов, но никто из них Марьям не видел после арены, они только от Мирзы узнали, что её рану удалось вылечить. Олег не сообщил, в каком состоянии была девушка, когда выходила на бой.

Мирза понимал, что идёт на дело, которое может обернуться для него казнью, но подкупил нескольких стражников, чтобы затаиться в тёмном коридоре рядом с тем местом, где ходят наложницы. Надежды на то, что Марьям проживает в той же комнате, в которой лежала, будучи раненой, были мизерными, и если он ничего не узнает, то придётся окольными путями выяснять правду у господина.

Первый вечер наблюдения не принёс результатов, а соваться к евнухам, калфам или к наложницам было ещё опаснее, чем подкупать стражу.