Мастер теней (СИ)

   Темный вскочил на ноги и оглядывал кабинет, раздувая тонкие ноздри. Ристана невольно любовалась статью породистого мужчины: благородный профиль, широкие плечи, смуглая мускулистая грудь в вырезе белоснежной сорочки, поджарый живот, сильные ноги.

   - Где, дорогая моя?

   Длинные твердые пальцы взяли ее за подбородок, потянули, заставляя встать. Завораживающие черные глаза с алыми отблесками заглянули прямо в душу.

   - А, портрет, - улыбнулась Ристана и облизнулась. - Выкинула. Я повешу тут портрет моей матери.

   По губам Рональда скользнула кривая ухмылка, взгляд устремился на комод, за который Ристана сунула раму с лохмотьями.

   - Умница, моя королева, - шепнул Рональд и впился в её рот.

   Шуалейда

   436г. 8 день Жнеца. Роель Суардис

   Лица, лица... старые и молодые, мужские и женские - сотни предков смотрели на Шу слепыми деревянными глазами. Сотни стволов - дубов, кленов, груш, буков...

   Она провела ладонью по стволу яблони, обрисовала пальцем скулы, брови, так похожие на её собственные. Ветер зашептал что-то утешительное в кроне, осыпал розоватыми лепестками: для этой яблони всегда будет поздняя весна. Рядом зашелестел голыми ветвями с едва проклюнувшимися почками клен. Крохотное младенческое лицо его словно сморщилось, готовое заплакать. Погладив старшего брата по коре, Шуалейда, наконец, взглянула на отца. Узловатый граб, только сегодня выросший в Лощине Памяти, ответил ей ласковым шорохом желтых листьев и улыбнулся морщинистым коричневым лицом.

   На мягкой траве под сплетенными ветвями граба и яблони сидел черноволосый, с резкими чертами породистого лица и скорбной сладкой между бровей юноша в алом. Он задумчиво перебирал листья, словно собираясь рисовать генеалогическую рощу Суардисов. Выразительные серые глаза его были сухими, как и пять часов назад, когда эльф с длинными белыми косами вышел из глубины Леса Фей и приветствовал шеров, принесших завернутого в алые шелка мертвого короля. За спиной эльфа порождением волшебного сна застыл тонконогий жеребенок той же лунной масти. Единственный рог на длинной благородной морде переливался опалом, глаза отсвечивали лиственной зеленью: гербовой единорог Суардисов пришел проводить старого короля и встретить нового.

   - Пойдем домой, Кейран, - позвала брата Шуалейда. - Тебе надо принять послов.

   Юный король молча встал и пошел прочь из Лощины Памяти, прижимая к груди опаловый рог. Шуалейда последний раз коснулась укоризненно качающего ветвями граба, прошептала: "он справится, отец, поверь", - и пошла вслед за братом.

   - Кей, - окликнула его десяток шагов спустя. - Кей?

   Брат остановился, глянул пустыми глазами. Шу вздрогнула: в этой пустоте летели на снежных крыльях демоны вины и отчаяния.

   - Ты не виноват, Кей. - Она взяла его за руку, слегка сжала. - Просто время пришло...

   Слова звучали глухо и фальшиво. Время... Кто так распорядился? Кто сказал, что время - ради власти жертвовать жизнями и топтать судьбы? Что время - умирать самым лучшим, чтобы не мешать стервятникам? Боги отвернулись, позволили людям играть людьми, позволили забыть, что власть не цель, не награда, а ответственность.

   - Не бойся. Я справлюсь, Шу, - одними губами улыбнулся Кей. - Мы не отдадим Валанту. Отец не для того... - он осекся и обернулся, Шу вместе с ним.

   Позади качали ветвями клены и эвкалипты. Обыкновенные клены и эвкалипты с зелеными листьями и гладкими стволами. Лощина Памяти закрылась - до конца месяца Журавлей, до равноденствия.

***

   До парадного подъезда дошли в молчании. Так же, в молчании, поднялись на второй этаж, к королевскому кабинету. По дороге Кейран лишь едва кивал в ответ на поклоны придворных: Ваше Величество, скорбим... Ваше Величество, плачем...

   На половине пути, в холле перед галереей Масок, перед Кейраном склонился поседевший, пожелтевший от горя и вины секретарь: именно он, беззаветно преданный шер Блум, принес Мардуку то злополучное письмо, не решившись нарушить волю кронпринца.

   - Ваше Величество, позвольте...

   - Слушаем. - Кейран скользнул по нему холодным взглядом.

   - Шер Бастерхази вернулся два часа назад. Он получил из Хурриги известия...

   Шуалейда вздрогнула. Вернулся, шакал! Вовремя, ничего не скажешь!

   - ...мятежники разбежались, город полон полусумасшедших людей и сумасшедших слухов, - продолжал шер Блум.

   - Что за слухи? - не выдержала Шу.

   Спрашивать, откуда секретарь узнал о письме, не было необходимости: она легко читала его страх перед Бастерхази, смешанный со сжигающей виной и желанием хоть как-то загладить. Пусть даже за подслушанный разговор темный превратит его в такое же умертвие, как Эйты - все равно после смерти любимого сюзерена жизнь не имеет смысла.

   - По слухам, предводителя и Чистых забрал демон из Ургаша. - Секретарь осенил лоб малым окружьем. - Прошу простить, но больше ничего темный шер не говорил.

   - Благодарю вас, шер Блум, - кивнул Кейран. - Вы принесли поистине радостное известие, столь драгоценное в этот скорбный час.

   Шер кланялся, пряча слезы: от милостивых слов юного короля его вина и боль лишь росли и крепли.