Мастера и шедевры. Том 2

Гребень из кургана Солоха, созданный за пять веков до нашей эры. Взгляните на этот маленький золотой Парфенон.

Все есть в нем: и фронтон со сражающимися воинами, и тонкие, ажурные колонны.

Самое неожиданное — этот гребень никак не является предметом женского обихода.

Он должен был расчесывать… бороду сурового воина.

Такова истина, а мне, грешному, уже чудилось, как ведут беседу скифские девы, раскинув по плечам волнистые косы…

Даешься диву — сколько энергии, таланта, мастерства вложено в этот в общем-то довольно прозаический предмет.

Амфора.

Вот еще один пример, что скука в искусстве вызвана не лапидарностью заданной темы, а порою нежеланием, неумением вложить душу и выдумку в любую полезную человеку вещь…

Такой урок нам дает скифский мастер, один из первых дизайнеров Земли.

Глухо шумит белый зал музея. Шорох шагов.

Неясный говор, шепот сливаются в некий гул, и тебе вдруг начинает казаться, что ты слышишь и ощущаешь незримый и неосознанный бег времени.

В этом упорном, напряженном внимании людей, в их порою наивном желании сразу понять и как бы проникнуть в загадку чужой и далекой эпохи, в их поистине глубоко человеческом стремлении познать суть творчества далеких предков и есть та постоянная любознательность, которая движет человечество, всех — от мала до велика — вперед…

История — это воистину дар для пытливых и разумных зрителей и читателей.

Посмотрите, сколько молодых напряженных, с глубокими складками раздумий лиц находятся у витрин выставки «Скифы».

Сколько желания постичь, убедиться в правоте или неправоте всяких теорий заложено в эти думы!

Как сияют глаза при виде сокровищ мировой культуры, найденных на нашей Земле!

В этом — истинная гордость большого и мощного народа.

Я вижу слезы радости на глазах людей пожилых: буйное, жизнерадостное искусство скифов вернуло им молодость, заставило быстрее бежать кровь, вдохнуло новые силы, энергию.

Встреча с искусством как бы вернула им частичку юности, заставила вспомнить прежние яркие страницы бытия.

Да, поистине всесильна магия красоты, созданной в незапамятные, далекие времена.

И, как ни странно, вся эта атмосфера реальности ювелирного исполнения, а с другой стороны — сказочности мира легенд и мифов, оказывалась близка зрителю. Потому что за всем этим стояла родная природа — огромные бескрайние степи, леса и реки нашей Отчизны, и дух этих просторов был близок и дорог по сути почти каждому посетителю. И, пожалуй, это было наиболее убедительным ответом на все споры ученых мужей…

Выставка «Скифское золото» в Соединенных Штатах Америки пользовалась огромным успехом. Страницы прессы широко освещали грандиозную удачу этой экспозиции, устроенной в рамках культурного обмена между двумя странами. Зрители оставили восторженные отклики в книге записей…

… На фоне черного неба — бархата витрин-как бы восходят десятки раскаленных золотых звезд далекой эпохи, и их мерцание отражается на лицах тысяч людей…

Холодный свет зимнего московского солнца, струящийся через стекла плафона, никак не может пригасить эти сверкающие звезды скифского искусства.

… Не хотят люди уходить из колдовского мира старины. Им хочется еще и еще подышать воздухом древних степей.

Раздается продолжительный звонок…

Свет юпитеров гаснет.

Синие глубокие сумерки входят в зал.

— Время истекло! — гулко разносятся слова в белом зале.

И все же стоит длинная очередь.

И сотни людей проходят мимо золотого месяца пекторали.

И я вижу отраженный свет прекрасного на лицах.

Гаснет московский вечер…

Меркнет плафон.

И все ярче и ярче разгораются огни творений «Скифского золота».

Они не меркнут.

Двадцать с лишним веков отделяют нас от поры их рождения, но ни мгла подземного заточения, ни всесильная машина времени не могли погасить вечную красоту искусства древних скифов…

Резко звенит последний звонок…

И снова мы в двадцатом веке.

До свидания, скифы!

Троица

АНДРЕЙ РУБЛЕВ

Андроний — Андроников монастырь.

Темны, узки твои кельи.

Андрей Рублев вышел на широкую площадь у монастыря. Глаза слепило от сияния свежего снега, голубых теней крутых сугробов.

Справа черной змейкой струилась дымная Яуза. Резкий уклон повел инока вдоль берега реки к Москве.

Вдали виднелись купола кремлевских храмов.

Какой-то мальчонка чуть не сбил Рублева, подъехав под ноги на салазках-самоделках. Приподнялся, белозубый, румяный, и поглядел в лицо инока — прямо, озорно.

Светлые глаза искрились весело и приветливо.

— Не зашиб? — спросил он.

Андрей приподнял мальчонку на руки и внимательно посмотрел в сияющие очи ребенка.

Поставил малыша на снег и быстро зашагал в город.

Чем ближе подходил он к Кремлю, тем гуще становилась толпа, тем чуднее и пестрее попадались встречные.

Пьяные ярыжки толкались у кабаков.

Скрипя полозьями, проносились боярские сани.

Рядом, горяча коней, скакали дворовые. Кричало воронье.

Откуда-то доносились звуки сопелки, бубна. Шла гульба…