Мастеровой-3. Революция

— Значит, ты плохой провидец, — заключил Георгий. — Ладно, поклянись, что будешь нем как рыба. Свободен! — приказал, когда Осененный выполнил монаршую волю.

Провидец, сам того не зная, навел Георгия на мысль. По приказу императора подняли документы о гибели родного сына князя. Там он прочитал про перстень, из которого случилась схватка Осененных. Отчеты полицейских сообщали, что его нашли, но с выкрошенным камнем, таившаяся в нем душа исчезла. А если нет? Вдруг она вселилась в Кошкина, который с той поры стал удивлять своим талантом? Какого прежде в нем не наблюдалось… Такое может быть? Вполне. Провидец же не догадался, хотя невольно подтвердил, что Кошкин уцелел. Сейчас скрывается. Почему — не ясно. Но для России это хорошо, пусть продолжает в том же духе.

Глава 7

7

Поезд неторопливо пересекал Германию, направляясь с севера на юг. Равнинная низменность у Эльбы за окном сменялась холмистыми ландшафтами. Ближе к границе Швейцарии вдалеке показались горы.

Все больше ощущалась весна. На станциях Федор выходил на перрон, прикрывал глаза и жадно втягивал теплый воздух с примесью угольного дыма, но, тем не менее, апрельский, освежающий. Юлия терпеливо стояла рядом.

— Больше года так не наслаждался, — признался ей Федор. — Скрывался под видом замарашки. Воевал. Вкалывал за гроши на «Ганомаге», не имея ни денег, ни документов, чтоб уехать из Гамбурга. Все время в страхе, что изобличат. Что, собственно, и случилось. И вот теперь просто радуюсь жизни.

Вернулись в купе. Вагон тронулся. Федор отхлебнул остывший чай из стакана в подстаканнике. Заметно было: даже этот чай ему вкуснее гамбургского — потому что на свободе. Пусть весьма и относительной.

— Что в тебе осталось прежнего, Федя, так стремление работать каждую минуту. Ожидала большего к себе внимания, — в свою очередь призналась Юлия.

— Прости, — он смутился. — Наверстаю. К сожалению, до прибытия в Берн нужно очень многое успеть. Иначе твой визит в Париж не получится полезным.

Он испещрял набросками, эскизами и длинным пояснительным текстом плотные листы бумаги — их купили в магазине у вокзала. Порой комкал их, рвал и погружался в долгую задумчивость, нервно покусывая кончик карандаша. Что самое удивительное, буквально через день пути Федор двигался, будто и не было в боку той неприятно раны.

— Помог себе магией? — поинтересовалась Юлия.

— Конечно, дарлинг. Магия — суть управление силой, человеческим приборам неподвластной. Все эти огневики, кинетики, лекари, электрики и прочие — это только отражение способа контроля дара, концентрации на нем. Кто к чему изначально склонен. Слышала о генерале Брусилове?

— Еще бы. Большая шишка в Генштабе. Один из героев победы под Ригой.

— Знаешь, какой у него дар? Ломать технику на расстоянии. В детстве позавидовал отцу, купившему дорогие часы-хронометр. Сломал часы, не прикоснувшись к ним единым пальцем. Если б научился сосредоточиться на чем-нибудь другом, то стал бы, например, огневиком или выращивал растения подобно сказочным друидам. Да что угодно… Думаю, что мой Зеркальный Щит в состоянии получить любой сильный Осененный. Тут главное суметь контроль наладить. Я каждый день теперь тренируюсь в самом разном. В Гамбурге не мог.

Карандаш взлетел с его ладони и пронесся на расстоянии вытянутой руки от Юлии. Она попыталась его поймать, но ухватила пальцами только воздух.

— Хулиган! А если б в глаз мне угодил? Отрастил бы магией новый?

— Никогда не пробовал. Но пришлось бы. Тут цвет бы подобрать… Представь — прежний был синий, новый же — зеленый или желтый.

— Ура! Я польщена. Ты заметил, какой у меня цвет глаз.

— Я многое что замечаю. Но — извини. Пока не ладится с трансмиссией. Не могу вспомнить…

Он скомкал и сунул в карман очередной листок. Не выбрасывал, видимо, испорченные черновики считал секретными. Сжигал их в угольной печке отопления вагона.

— Ладно, милый, не буду отвлекать. Скажи одно: твоя способность предвидеть будущее…

— Не предвидеть, а получать разрозненные сведения, — поправил Федор.

— Пусть так. Эта способность — от осененности?

— Естественно. Без магии никак. После расскажу. Всему свое время.

Он снова вперился в листки. Юлия Сергеевна достала книжку и уткнулась в нее взглядом, не видя текста.

Как Федор к ней относится? Принял. Называет «дорогая». Или «дарлинг» — под настроение. Смотрит с удовольствием, но не по-детски восторженным взглядом как тот же Юрген. Скорее — с уверенностью зрелого мужчины. Иногда как невзначай касается пальцами ее руки. Потом неторопливо убирает.

В разговорах о будущем неизменно что-то обещает, оптимистическое. Но крайне неопределенно.

Черт побери, он играет со мной как кошка с мышью, начала сердиться Юлия. Да, виновата, что разорвала помолвку. Но, коль мы вместе, пусть не близки, но все равно это же признание, что мосты не сожжены, и у нас есть общее настоящее и, наверно, будущее… Так почему ни разу за три дня не сделал одной попытки ее поцеловать?!