Мастодония

– Знаешь, у меня такое чувство, будто я ненадолго вернулся на свою родную планету, в свое детство и раннюю юность. Моя родная планета похожа на Землю. Я сам об этом судить не могу, поскольку на Земле никогда не бывал, но мне всегда говорили, что она потрясающе похожа на Землю. Ее в свое время заселили выходцы из Англии, и называлась она Педдингтон – ее назвали в честь города, если «тон» – это «town», что означает «город». Похоже, так оно и есть. Обитатели Педдингтона никогда и не задумывались, что тут что-то не так. У англичан туго с чувством юмора. Там много говорили о Древней Земле, о той Земле, на которой была Англия, хотя позднее мне стало казаться, что это скорее была Северная Америка, а не Англия. В детстве меня страшно интересовала Англия – я кучу книжек прочел и по истории, и легенд всяких, и преданий. В нашей городской библиотеке целый отдел был…

– Кстати, о книгах, – прервала его Джилл. – Давно хотела сказать тебе, да все как-то из головы вылетает. В библиотеке Ватикана полным-полно книг – земных книг, которые сюда привезли прямо оттуда. Настоящие книги, не магнитофонные записи, не дискеты. Обложки, листы – все честь по чести. Думаю, можно договориться, чтобы ты мог прийти и почитать там все, что тебе будет интересно.

– Да, пожалуй, стоит как-нибудь выбрать денек – прийти, покопаться в книжках, – согласился Теннисон. – Так вот, я тебе про Педдингтон начал рассказывать. Очень похоже на Землю. Люди там все говорили, до чего же им повезло, что они нашли такую похожую планету. «Обитаемых планет много, – говорили они, – но далеко не все они похожи на Землю». А там, на Педдингтоне, многие деревья и растения были именно такие, какие росли на Древней Земле. И времена года там такие же. Там было такое потрясающее время – бабье лето… Деревья расцвечены всеми оттенками красок, дали подернуты дымкой… Я почти забыл об этом, а сегодня вот увидел это снова. Или мне показалось. Я вдыхал ароматы осени, жил в ней, слышал ее.

– Ты грустный сегодня, Джейсон. Не думай об этом. Пошли спать.

– Этот математический мир, – сказал Теннисон Экайеру. – Я там ничего не понял. Скажи, Пол, тот Слушатель, что нашел его, возвращался туда?

– И не раз, – ответил Экайер.

– Ну и?..

– Не удалось уловить никакого смысла. То есть никакого.

– И часто такое случается?

– Нет, что касается математического мира, не часто. Слушатели редко видят одно и то же. Во Вселенной, где что угодно может статистически произойти минимум однажды и максимум однажды, слишком мало шансов для повторов. Это происходит, но не часто. Случаются необъяснимые наблюдения, у которых ни начала ни конца.

– Что за смысл тогда? Какая из этого выгода?

– Может быть, для Ватикана и есть какая-то выгода.

– Хочешь сказать, что вы все передаете в Ватикан?

– Естественно. Для этого, собственно, все и делается. Для Ватикана. У них есть право просматривать абсолютно все. Они просматривают кристаллы, а потом возвращают нам для хранения. Иногда они отправляются по следам Слушателей, иногда нет. У них для этого есть свои способы.

– Но для того чтобы понять что-то в мире уравнений, кто-то должен отправиться туда лично, реально и посмотреть на все собственными глазами, а не глазами тамошних аборигенов. Я в этом уверен.

– Ну, я могу тебе сказать только одно: у Ватикана есть возможности посещать те места, которые мы обнаруживаем.

– Ты хочешь сказать, что они туда попадают физически?

– Конечно, именно физически. Я думал, ты это уже понял.

– Что ты! Даже не догадывался! Мне этого никто не говорил. Значит, это не всегда подглядывание через замочную скважину?

– Иногда поболее того. Иногда – нет. Иногда приходится довольствоваться подглядыванием.

– А почему же тогда Ватикану не отправиться в рай и не разузнать там все как следует? Я думаю…

– Наверное, они не могут, потому что не знают, где это. У них нет координат.

– Не понял. А что, Слушатели умеют определять координаты?

– Нет, этого они не умеют. Но для этого есть другие способы. Народ Ватикана в таких делах многого добился. Один из самых примитивных способов – это ориентация по картине звездного неба.

– А на кристалле, где есть запись о рае, такой картины нет? Не должно быть, если это действительно рай. Рай не должен иметь ничего общего с такими понятиями, как время и пространство. Ну а если Ватикан все-таки найдет координаты, они отправятся туда? Пошлют кого-нибудь в рай?

– Клянусь, не знаю, – ответил Экайер. – Не могу даже догадываться.

«Полный тупик», – подумал Теннисон. Видение рая было настолько неразрывно связано с философией, тонкостями богословия, элементом чуда, что все власти предержащие должны быть напуганы до смерти. Он вспомнил, что говорила ему Джилл о различиях во взглядах роботов в Ватикане.

– Рай, – сказал Теннисон, – означает вечную жизнь – жизнь после смерти. Можешь мне ответить, нашли ли ваши Слушатели хоть какие-нибудь доказательства того, что такая жизнь существует, хоть бы какие-то признаки жизни после смерти?

– Не знаю, Джейсон. Не уверен. Честное благородное слово, не знаю. Нет возможности…

– Что значит «не уверен»?