Мать (CИ)

Отец, сычом сидевший на диване, мгновенно смягчился.

- Да ты богатый нынче! Спасибо.

На конфеты он был падок, как ребёнок.

- Нам Маргарита Николаевна сказала, что будет конкурс на поездку в Болгарию, - сообщил Володька. - От школы поедет только один человек.

- И ты что же, хочешь поехать?

- Да.

- Давай. Дело хорошее. Увидишь родину Димитрова.

- Нас будут спрашивать, что мы знаем о Болгарии. А я почти ничего не знаю.

Отец откинулся на спинку дивана, погладил себя по животу.

- Ну что Болгария... Столица - София, рядом - Чёрное море... А ты знаешь, что мы её от турок освободили?

- Нет.

- Сто лет назад.

Пахомов расстроился. Ну вот - такой факт, а он не знает. Историю он любил. Год назад отец достал ему где-то книжку "Ветры Куликова поля" с яркими картинками и фотографиями, и Пахомов зачитал её до дыр. Особенно ему нравились карты походов, на которых в местах сражений были изображены фигурки идущих друг на друга бойцов. Но про освобождение Болгарии там ничего не говорилось.

Отец начал было рассказывать про Болгарию, катая в пальцах комок от фантика, но вдруг осёкся и, развернув обёртку, подозрительно уставился на неё.

- А откуда у тебя эти конфеты?

- Мама дала.

- А говорит, денег нет! - прорычал отец, срываясь с места. Он пронёсся на кухню и выкрикнул, потрясая фантиком: - Значит, на это у тебя деньги есть!

- Виктор, успокойся, - донёсся холодный голос матери.

Пахомов подбежал сзади к отцу, закричал:

- Она не покупала. Ей дядя дал.

- Какой дядя? - обернулся к нему отец.

Мать опередила Володьку.

- Карасёв. В "стекляшку" шёл, заглянул по дороге. Угостил нас с девчонками.

Отец медленно перевёл на неё взгляд.

- И часто он к вам заглядывает?

- Первый раз.

- И чего, много конфет отгрузил?

- Грамм двести.

- А ты, конечно, взяла, - ядовито промолвил отец.

- А что ж мне, отказываться?

- Могла бы и отказаться.

- Несёшь всякую чепуху. Что я должна была говорить? "Заберите свои конфеты"?

- Вот ведь жук, - пробормотал отец, возвращаясь на диван. - Директор хренов... Куда уж нам до него!

Глава вторая

Новый год Пахомов любил главным образом потому, что отец не гнал его от телевизора, где 31 декабря показывали много интересного: киноконцерт, "В гостях у сказки", "Вокруг смеха" и прочее в таком духе. Правда, в этот раз одно наслоилось на другое, и Пахомову пришлось выбирать - либо "Вокруг смеха" по первой, либо киноконцерт по второй. Он выбрал киноконцерт.

Родители, как обычно, собачились на кухне, мешая друг другу готовить праздничный ужин.

- Ты видишь, я здесь лук режу? - раздражённо говорила мать.

- Ну а где мне свеклу мыть? - огрызался отец.

- Горит тебе? Подождать не можешь?

- Да, горит...

В девять явился отец смотреть программу "Время", и Пахомов ушёл в свою комнату выспаться перед новогодней ночью. Правда, заснуть у него так и не получилось, хотя он закрыл дверь и залез под одеяло с головой. Отчего-то вспомнился дневной телемост советских школьников с американскими: ухоженные, серьёзные старшеклассники задавали друг другу умные вопросы, а Пахомов глядел на них и думал о "Звёздных войнах" - не о военной программе Рейгана, которой проели всю плешь на политинформации, а о фильме, который он видел две недели назад у Карасёвых. Межзвёздные перелёты, чудовища с других планет, лазерные мечи - это же чудо какое-то!

В полном обалдении выйдя от Карасёвых, он кинулся в библиотеку взять что-нибудь про иные миры. Там ему подсунули "Маленького принца". Книжка оказалась на редкость тоскливой и муторной: странный мальчишка в шарфе сигал с одной планетки на другую и вёл занудные разговоры с лисом и розой. Фигня какая-то. Пахомов еле дочитал её - хорошо хоть, что маленькая. Вернув книжку в библиотеку, он взял "Приключения капитана Врунгеля", которые ему рекламировал Беляков. Вот это уже было совсем другое дело: моря, дальние страны, приключения. Почти как "Звёздные войны", только без супертехнологий.

Пока он так лежал, переносясь мыслью в далёкую-далёкую Галактику, пришли гости, коллеги родителей, - Андрей Семёнович Захаров и его жена, Анна Григорьевна. Пахомов услышал характерный говорок Андрея Семёновича - с хрипотцой и кашляющим смехом. Грянули преувеличенно радостные возгласы матери, потом комок звуков распался: мужские голоса забубнили в комнате, а женские зазвучали на кухне. Пахомов слышал каждое слово, но продолжал лежать с закрытыми глазами, грезя про Люка Скайуокера и принцессу Лею. Потом всё же вылез из-под одеяла и открыл дверь.

На кухне Анна Григорьевна тёрла сыр в тарелку, а мать резала на доске колбасу.

- Знак жёлтой змеи - земля, - говорила Анна Григорьевна. - Значит, будет приумножение богатства. И успокоение. А мы сейчас живём под знаком земляного дракона. Он покровительствует карьеристам. Недаром кооперативы везде пооткрывали...

Мать увидела Володьку и произнесла, сдув со своих глаз упавшую прядь волос:

- Проснулся, сынок? Поздоровайся с гостями. И переоденься. Праздник всё-таки.

- Здрасьте, - сказал Володька Анне Григорьевне. Та улыбнулась ему.

- Здравствуй. Хорошо поспал? Мы тебе, наверное, мешали.