Мать и Колыбель (СИ)

Акме собралась отчаянно и во всю силу лёгких выкрикнуть имя любимого, чтобы предупредить отряд об опасности, но едва успел зычный голос её ужасом и слабым прощанием вырваться из груди, как на голову обрушилась тяжёлая дубинка, и всё потонуло в мерцающей топи беспокойного сна.

Глава 22. Красная шпинель

Слабый горный ветерок едва касался высоких деревьев. Где-то гремел быстроногий Арних, будто в раздражении отшвыривая берега. Редкие солнечные лучи, натянутыми лентами проникающие сквозь кроны, наполняли землю тусклым сиянием. Звенящая тишина заглушала звуки негромких бесед, доносившихся из лагеря.

Лорен Рин медленно шёл по лесу, сложив руки на груди, носками сапог тревожа прошлогоднюю листву. Он был хмур, раздражён и никого не желал видеть, особенно сестру, с которой он накануне поссорился. Агатовые глаза целителя тревожно сверкали: огонь заставлял кровь бежать быстрее, и он осознавал, что всё это — сигнал тревоги. Прикасаясь к стволам деревьев, он будто ощущал дробный гул их голоса, столь громкий, что презрительно усмехнулся от мысли: «Неужто я, как и Провидица, могу понять, что говорят мне деревья и земля?..». Тени тревог шептались за его спиной.

Вдруг лицо его напустило на себя выражение исключительной строгости и холодности, едва он услышал шуршащие за спиной шаги и узнал их.

— Возвращайтесь в лагерь, Ваше Высочество, — спокойно проговорил он, не оборачиваясь и не убирая руки своей от дерева; музыка его нравилась целителю. — Там вам будет спокойнее.

— Не смей прогонять меня, — приглушённо и низко произнесла Плио. — Я поехала в Кунабулу не для того.

Лорен подавил глубокий вздох и, взяв себя в руки и сжимая в тисках волнение, разыгрывающееся каждый раз, когда она была рядом, обернулся к принцессе.

Длинные её волосы, забранные в пучок, мелкими кудрями выбивались из причёски, золотом обрамляя розовеющие щёки и тонким кружевом лаская тонкую шею. Нежная и хрупкая фигурка, созданная, казалось, лишь для роскошных шёлковых да бархатных платьев, была облачена в простую светлую льняную рубашку и мягкие тёмные штаны, схваченные широким ремнём на узкой талии, заправленные в голенища высоких сапог. Небесно-голубые глаза её, сияющие чистым светом, в немой мольбе, со страстным упрямством взирали на него, словно утренние звёзды. «Она не должна здесь быть, — пронеслась в голове его безутешная мысль. — Её место в Нодриме». Чудесная бабочка, угодившая в ревущее пламя его обреченности. Он мог погибнуть и всех потянуть за своим поражением.

— Зачем ты только пошла за мной? — гораздо жёстче, чем ему хотелось, осведомился Лорен, сурово её разглядывая.

Плио едва заметно вздрогнула, будто он наотмашь ударил её, но тотчас взяла себя в руки, с мрачной печалью, открыто посмотрела на него и искренне прошептала:

— Чтобы доказать тебе, что мы можем существовать не только по отдельности.

Лорен знал, что пробудить её гордость можно было единым обидным словом, открытым пренебрежением или просьбой навсегда оставить его. Акме решила, что у них с Гаральдом не будет будущего, но пожелала наслаждаться его любовью столько, сколько им было отпущено. Лишь Лорен всё ещё находил в себе силы упрямиться, ибо страх потерять голову от любви к Плио, а затем жестоко отрезвиться после возвращения домой, был слишком силён, чтобы он смог усмирить его. Кибельмидский целитель не был малодушен, он не считал себя трусом, — просто не привык к душевному смятению такой силы.

— Здесь нет ни принцев, ни герцогов, ни графов, Лорен, — тихо говорила Плио, пылающим взглядом своим проникая в его душу. — Для меня никогда не существовало нашего глупого неравенства. Я — дочь короля, ты — сын барона. Разве это имеет значение?

— У нас с тобой нет будущего, — всё столь же безэмоционально, однако, глубоко внутри воюя с пламенем, проговорил Лорен, разрывая душу Плио своим хорошо разыгранным равнодушием.

Принцесса потрясённо смотрела на него, будто не узнавая. На мгновение Лорену показалось, что она была готова расплакаться, но девушка внезапно ощетинилась, сверкнула глазами и выпалила совсем как его сестра накануне, окинув его презрительным взглядом:

— Ты трус.

Лорен запоздало осознал, что ему следовало изобразить ещё большее презрение и совершеннейшее равнодушие, но он выдал себя, изумлённо дёрнув аккуратной чёрной бровью. На лице его отразилось смятение, прежде чем он успел взять себя в руки.

Покорность её вмиг исчезла под натиском оскорблённой гордости и крушения своих надежд.

— Прошу простить меня за назойливость. Этого больше никогда не повторится.

Очнувшись, когда принцесса сделала уже несколько шагов прочь, Лорен произнёс с напускным спокойствием:

— Оказывается, не всё в вашей власти, Ваше Высочество.

Целитель торжествовал победу. Порой сомневающийся в постоянстве её чувств, отныне он ясно видел, сколь крепко была она к нему привязана. Радость охватила его, окрылила, придала шутливость столь драматичному разговору.

Плио уходила решительно, безвозвратно, и это ему не понравилось. Он взял её за руку.