Мать королей

Наконец королева, которая терзалась из-за невиновных, сначала постаралась освободить тех, кто сидели ближе, да и до Хинчи, к которому король чувствовал сильнейшую неприязнь, дошла очередь. Он уж было совсем в себе усомнился, когда однажды в ту пору, когда сторож приносил ему по капле хлеб и воду, или спускал их на верёвке, отворились все двери и знакомый голос старосты, хриплый и злой, крикнул, чтобы, если хочет и может, выходил прочь.

Хинча сначала принял это за насмешку, а если бы и поверил в освобождение, то так уже был сломлен, что встать своими силами не мог. Несмотря на слабость, его подняла надежда на освобождение, которая творит чудеса. Тюремные слуги, иногда ему прислуживающие, спустились к нему по приставной лестнице.

– Вставай, потому что пришёл приказ освободить тебя!

Первая вещь, которую сделал Хинча, это перекрестился, благодаря Господа Бога и свою патроншу, пресвятую Богородицу. Попробовал встать и выпрямиться, но его охватили такие боли во всех членах, что он крикнул и упал на лежанку.

В эту же минуту до него сверху донёсся знакомый голос Яшки из Конецполя, который, будучи свободным, и узнав, что Хинчу освобождают, сбежал в Хецин увидеть его первым, и поссорился со старостой. Тот, сразу спустившись по лестнице в глубину, когда увидел приятеля в таком состоянии, стал ругать Хецины и старосту на чём свет стоит. Перед ним в зловонии и гнили лежал бедный Хинча с лицом цвета земли, в рваной одежде, едва живой.

Нужно было как можно скорее вырвать его из этой дыры, вынести на воздух, нести в баню, накормить, отогреть и уложить спать.

Люди для помощи за деньги нашлись, чтобы вынести обессиленного бедолагу, а это стоило немалого труда, потому что старая и трухлявая лестница выдержать одновременно троих человек не могла, нужно было послать в город за другими, а мстительный староста, имеющий на Хинчу зуб, в малейшей вещи помочь не хотел.

Честный Яшко развязал кошелёк и живо принялся помогать. Каким-то образом бедолагу подняли на верх, должны были положить его на носилки, и так донесли до городского постоялого двора.

На свежем воздухе Хинча сразу пришёл в себя, потом тут же потерял сознание. Он сам сперва просился в баню, но тут Яшко не разрешил мыть сверху, только снизу велел помыть, после чего одел его и пошёл с ним в тёплую комнату. Его пришлось взять под руки, потому что бедняга не мог удержаться на ногах. Там ему нагрели два кубка вина с пряностями, потом накормили мясной полевкой, укрыли, уснул.

А был это сон особенный, с горячкой, потому что он вскакивал и кричал, но подле него сидел Яшко и присматривал. Поэтому позже он уснул крепко и так пролежал двое суток.

Потом ему стало лучше и, проснувшись, хоть не сразу пришёл в себя, услышав голос друга, постепенно вспомнил, что с ним было. Хотел рассказать Яшке о своей пытке, но тот ему не дал много говорить, чтобы снова не появилась лихорадка. Только поил его и кормил. Через несколько дней на покрытой телеге привезли его в Краков, где магистр Генрих Чех, астролог и прославленный доктор, взялся его лечить.

Серьёзный человек того времени и славившийся большими познаниями, он не раз также был вызываем в замок, и от него королева узнала, как Хинчи чуть жизни не лишился в этой башне. Поэтому, хоть явно она ничего для своего слуги не могла сделать, через других посылала то, что ему было нужно, и велела ему сказать, чтобы не терял надежды, что Бог сам отомстит за его обиду. Магистр Генрих также о нём заботился, а остальное довершила молодость, которая постепенно восстанавливала силы.

Его парили в бане и окуривали разными травами, так что сперва с палками начал ходить по комнате, потом уже только с одной, наконец и без неё.

Однако он был слаб и лицо его очень изменилось. Румянец и цвет молодости никогда уже не вернулись, а кожа осталась тюремная, подобно цвету тех стен, в которых он долго был заперт.

Несколько восстановив силы, Хинча вспомнил, как когда-то говорил, что до тех пор не будет спокоен, пока в эту же башню в Хецинах не бросит Страша.

Но до этого было ещё далеко. Хотя он несколько выздоровел, показываться на дворе ему не стоило. Поэтому брат забрал его в деревню, чтобы свежий, здоровый воздух гор и лесов дал ему силу. И хотя никогда уже первые силы и здоровье не вернулись к Хинчи, на коня сесть мог и распухшие ноги отошли. Осталось только то, что в слякоть и сырость его кости так начинало ломить, что летом с сенокосом и сбором на него обращали внимания, и когда начинал стонать, был это верный знак, что скоро будут ливни.

Король долгое время объезжал Краков, несмотря на то, что хотел заехать в него, чтобы увидеть сыновей и вновь начать жить с королевой по-божески; его охватывали какой-то стыд и страх. Он знал, что при первой встрече будет вынужден выслушивать упрёки, отвечать на них, напиться плача и иметь полные уши женских жалоб.