Мать. Вопросы и ответы 1950–1951 гг

В связи с этим мне вспоминается случай, произошедший в Париже, когда мне было семнадцать или восемнадцать лет. Там был устроен «Базар Благотворительности». То есть место, где люди, прибывшие отовсюду, покупают и продают все что угодно, а выручка от торговли поступает на нужды благотворительности (такие предприятия обычно затеваются больше ради развлечения, чем ради действительно доброго дела, но что-то благотворительность от этого все-таки выигрывает). Базар этот собрал весь цвет изысканности, утонченности, благовоспитанности тогдашнего высшего общества. Он размещался в сооружении красивом, но непрочном, временном, так как всё предполагали закончить через три-четыре дня. Так, крыша была навесная, из раскрашенного брезента. Внутри везде было проведено электрическое освещение; в общем, все было сделано более или менее пристойно, но, естественно, с расчетом на несколько дней. И вот, во время работы базара произошло короткое замыкание, все вспыхнуло в один миг, и загоревшаяся крыша внезапно обрушилась на присутствующих. А среди них, как я уже говорила, все сливки общества; и эти люди так же, как и все, кто судит с человеческой точки зрения, восприняли происходящее как страшную катастрофу. Те, кто был рядом с выходом, изо всех сил старались вырваться наружу, те, кто был подальше, уже охваченные пламенем, тоже пытались спастись, как можно быстрее добравшись до дверей. Возникла настоящая потасовка! Все эти изысканные, утонченные люди, с такими прекрасными манерами в обычное время, начали колотить друг друга не хуже грузчиков. В толпе оказалась одна очень известная персона – поэт, граф, воплощенная элегантность, обладатель трости с серебряным набалдашником, который был замечен на том, что этой самой тростью молотил по головам женщин, чтобы прорваться к цели первым! Зрелище было в самом деле прекрасное, верх элегантности! Далее последовала общая скорбь, пышные похороны и множество историй… Так, одного из членов доминиканского ордена, признанного оратора, попросили произнести речь на могиле несчастных, погибших в пожаре. Он сказал буквально следующее: «Вы получили по заслугам. Вы жили не по Божьим законам и Бог наказал вас, наслав огонь, где вы сгорели».

Эту историю повторяли и повторяли всякий раз, когда случалось какое-либо несчастье. Естественно, находились несогласные, говоря, что такого Бога им не надо. Но такие представления о Боге очень распространены среди обычных людей.

«Греховность» человечества – идея целиком христианская, идея, искажающая наше понимание Божественного: Божественное, карающее бедняг, которые имели несчастье родиться «грешниками», не отличалось бы особым великодушием! Тем не менее…

«… философия никогда не была в состоянии приподнять завесу над скрытой тайной вещей; она всегда лишь пыталась свести Вселенную до масштабов человеческого рассудка».

Там же.

«Свести Вселенную до масштабов человеческого рассудка» – именно этим занимаются решительно все. И ведь судят не только о вселенной, но о божественных началах, которыми она была сотворена, и воображают, будто бы что-то знают.

Означает ли «свобода» свободу от всякой привязанности?

И не только от всякой привязанности, но и освобождение от рабства, подчиненности закону следствий. В материальном мире существует свой ход предопределенности, обусловленный законом следствий, законом причинно-следственной связи; поэтому внутренняя свобода приносит освобождение не только от всякой привязанности, но и от возможных последствий ваших предыдущих действий. Как я уже не раз говорила вам, достижение внутренней свободы сопровождается возведением сознания до уровня, намного более высокого, чем тот, что управляет материальным миром, поэтому Сила, нисходящая с этого более высокого уровня, способна устранить все возможные последствия ваших поступков в материальном мире.

Если на уровне высшего сознания пытаешься реализовать определенную истину, а ум противится этому, то следует ли заставить его принять эту новую истину?

Если вам это удается, то это очень хорошо. Но это не легкое дело. Ведь одного решения заставить недостаточно, чтобы оно осуществилось! Ум все равно бунтует. И не один только ум. Тогда что же с ним делать? Позволить ему делать то, что хочется? Довести его до полного утомления в его бунте и тем самым исчерпать этот бунт? Не самая приятная процедура!