Мать железного дракона

«Felix culpa» оказалась темным подвальным кабачком, стену которого украшала грубоватая фреска, изображавшая девятидневное падение Крылатого Бога. Кошка почувствовала тревогу, будто кто-то наблюдал за ними из тени, но отмахнулась от этого ощущения. Они уселись за столик.

– Милая, бокал вашего лучшего пино-гриджо,per favore[65], - заявила Эсме подошедшей официантке с головой ибиса.

– Ты будешь пепси, – Кошка повернулась к официантке, – а пино-гриджо мне.

– Мне соаве.

– А мне что-нибудь красное из Лемурии. На крайний случай можно из Му[66].

В долгой и неуютной тишине они дождались своих напитков, а потом Изольда велела:

– Ну, рассказывай.

Кошка изложила урезанную версию своих приключений, ни словом не обмолвившись о фате Нарциссе, Эддеркоппе и Хелен, и откинулась на спинку стула:

– Ваша очередь.

Бывшие однополчанки переглянулись. Сибил едва заметно кивнула.

– За нами пришли ночью, – начала Изольда. – Забрали всех на женской половине, без исключения. Никакого уважения, положенного офицерам Драконьего Корпуса Ее Отсутствующего Величества, не оказали, повыдергивали из кроватей прямо в ночнушках. Очень унизительно.

– Это было сделано специально.

– Пришлось стоять на улице, пока обшаривали наши комнаты – как они сказали, «в поисках улик». Но я-то видела их ухмылочки. Потом погрузили в автобус, приковали к сиденьям и отвезли в Стеклянную Гору.

– Но это же тюрьма строгого режима, – удивилась Кошка. – Для гражданских. Не стали бы они сажать туда офицеров…

– А вот и стали, – отрезала Сибил.

– Поначалу мы надеялись, что нас оправдают. Но шли недели, месяцы, и никакого даже намека на адвоката.

– Но…

– Тсс, – зашипела Сибил.

– Мы поняли, что нас без суда приговорили к пожизненному. И решили сбежать.

– Я думала, из Стеклянной Горы никто и никогда не сбегал, – сказала Кейтлин.

– Мы стали первыми. – В голосе Изольды звучала гордость. – Они допустили ошибку – держали нас вместе, чтобы не осквернять других заключенных. Не знали, сколько всего мы умеем. Мы быстро заматерели. Придумали план. Для начала нужны были мобильники с предоплаченными картами. Пришлось дать взятку охранникам.

– Какую? – заинтересовалась Эсме.

– Не важно, – одернула ее Кошка. – Сигареты. Сигареты ведь в тюрьме вместо денег, да, Изольда?

– Э-э-э… Наверное.

– У всех есть враги, – вмешалась Сибил. – Мы предложили убить их врагов.

– Не слушай, Эсме.

– Мне эта история нравится!

– Все равно не слушай.

– Побег из тюрьмы обычно совершают ночью. Но мы выбрали ясный безоблачный день. Ведь в солнечных лучах стеклянные склоны сияют почти невыносимо. Сирше решила, что такого никто от нас не ожидает. Мы смастерили из одежек чучела, изображавшие нас самих, и оставили их в камерах, чтобы обмануть охранников. Надели альпинистские очки, чтобы не ослепнуть. Снаряжение делали сами из контрабандных материалов. Из сшитых вместе гигиенических прокладок, заклеенных скотчем, изготовили наколенники. Из отобранных у других заключенных заточек – скальные крюки. Больше года пришлось готовиться. Перебраться через стену вокруг тюремного двора не составило труда – ее не охраняли. Ведь на другой стороне – что? Только зазубренные стеклянные скалы, а внизу студеное северное море.

– Про спуск лучше не надо, – вмешалась Сибил.

– Чтобы его описать, понадобилась бы целая вечность, – согласилась Изольда. – Нам тогда и казалось, что вечность прошла. Эпический был спуск. Помнишь тот курс по выживанию в дикой местности? Так вот, наш спуск был в сотни раз хуже. Но в конце концов, когда солнце уже садилось, мы спустились, нас ждали…

– Никаких имен.

– …батискаф класса «Кракен» и надувная шлюпка, чтобы до него добраться.

– Никаких объяснений.

– Но шлюпка не могла пришвартоваться, ведь там повсюду стеклянные глыбы. Пришлось самим плыть к ней через холодное, неспокойное море. В воду никак не войти: если собьет волной с ног и потащит по стеклу – мигом истечешь кровью. Поэтому пришлось нырять – разбежаться и прыгнуть далеко-далеко, ведь около берега мелко. И ботинки, конечно, не снять, а попробуй-ка плыть в ледяной воде в ботинках! До шлюпки было недалеко, но пловец из меня неважный. Так что мне показалось, что до нее много миль. Думала, не доплыву, но сдюжила как-то. Видимо, наглоталась ледяной воды. Меня подняли на борт, и я отрубилась. В себя пришла уже на батискафе, первым делом спросила, какой сегодня день, – оказалось, мы просидели в тюрьме три года, а снаружи прошло меньше недели.

– Ого, – сказала Кошка.

– Именно поэтому из Стеклянной Горы почти никто и никогда и не выходит ни на каких условиях. Но нам удалось сделать то, что другим оказалось не под силу. Мы вышли на своих условиях. Не просто сбежали, но и не бросили никого. И без ранений обошлось, разве что пара синяков да, может, одна-две царапины. Натуральный героизм.

– Нам позволили бежать.

– Потом мы разлетелись в разные стороны, как голубицы: каждая отправилась в Эвропу своей дорогой, чтобы запутать преследователей. Все согласились, что так лучше.

– Это идея Сирше. Сирше заключила сделку.

– Классная история! Расскажите еще раз! – потребовала Эсме.