Mater Hispania: христианство в Испании в I тысячелетии

Стремились из последних сил

Причалить лодку к пристани.

На живописном берегу      505

Есть гавань, где священные

Останки приютил песок

И им служил могилою,

Пока собравшихся святых

Забота благочестная,      510

Гробнице их не вверила,

Чтоб для потомков сохранить.

Когда же враг был побежден

И мир дарован праведным,

Алтарь упокоение      515

Принес костям блаженнейшим.

Они в самом святилище,

И у подножья алтаря,

Небесным дуновением

Свободно обдуваются.      520

Но это тело. Сам же он

В обитель принят Божию,

С Исаией распиленным[197]

И маккавейской братией.

И все ж они увенчаны      525

Лишь за одни мучения,

Которым положил предел

Последний миг скончания.

Посмел ли кто Исаии

Останки разделенные      530

Псам бросить на съедение

Иль сделать волн добычею?

И разве вырванный язык

Страдальца маккавейского,

И кожу снятую[198] дерзнул      535

Мучитель кинуть воронам?

Лишь ты, о, дважды славимый,

Двойного пальму поприща

Стяжавший и двойных венцов

Сподобившийся лавровых.      540

Став в смерти победителем,

Ты и по смерти равную

Победу снова одержал

Души лишенной плотию.

Предстань же ныне и вонми      545

Молению смиренному

И заступись за грешников

Перед престолом Божиим.

Тобой, твоей темницею,

Хвалу тебе принесшею,      550

Цепями, крючьями, огнем,

Тюремными колодками,

И черепками острыми,

Победу укрепившими,

И смертным ложем, трепетно      555

Потомками лобзаемым, –

Всем этим вместе умоли

Христа, чтоб нас помиловал,

И, благосклонно выслушав,

He все бы нам вменил во грех.      560

Коль чтим мы день торжественный

Устами, сердцем истово,

Коль мы святым мощам твоим

С любовью поклоняемся,

К нам ненадолго снизойди,      565

Неся Христову благодать,

Чтоб чувства отягченные

Прощением утешились.

Уж близок час, когда твой дух

Высокий брошенную плоть,      570

Достоинствами равную,

Воскреснув, восприимет вновь,

Чтоб, разделившая труды

И тяжкие страдания,

И славы сонаследницей      575

На вечный срок соделалась.

VI. Гимн в честь блаженнейших мучеников: Фруктуоза, епископа церкви Тарраконской, а также Авгурия и Евлогия, диаконов [199]

Гордо поднял главу свою счастливый[200]

Тарракон в диадеме из каменьев

Ваших, о, Фруктуоз и два левита![201]

Смотрит Бог на испанцев благосклонно:

Прославляются в иберийском граде      5

Три свидетеля Троицы великой.

Рвется ввысь пламенеющий Авгурий,

С ним Евлогий сияющий восходит

Ко престолу небесному Христову.

А их вождь, и предтеча, и учитель      10

Устремился в небесные селенья

От епископской кафедры бесстрашно.

По приказу правителя на форум

Призван был и пришел первосвященник,

С ним явились левитов верных двое.      15

И оттуда мучитель кровожадный

Их в темницу повлек, сковав цепями.

Фруктуоз же спешил на смерть, ликуя.

И, чтоб спутников души страх не мучил,

По пути укрепляет их наставник,      20

Возжигая Христовой веры пламя:

«Стойте твердо, мужи, со мною вместе!

На расправу призвал нас змей кровавый.

Ждет нас смерть, но за нею – пальма славы!

Нам темница – рабам Христовым – в радость,      25

Нам темница – стезя к селеньям горним,

Нам темница стяжает Божью милость».

Так достигнув пещеры заточенья,

Совершает он таинство купели,[202]

И сиянью воды дивится сумрак.      30

Заключенье всего шесть дней продлилось, –

На судилище братию выводят,

И пред троицей их помост трепещет.

Повеленьем судьи Эмилиана,

Мужа, в гневе неистового, всех их      35

На поклон к алтарям ведут бесовским.

«Ты, учитель новейших[203] суеверий, –

Говорит он, – девчонок глупых учишь

Громовержца хулить, святынь чуждаться,

Но оставь эти бабьи предрассудки,      40

Коли здрав ты умом: повелевает

Принцепс наш Галлиен[204] богам молиться».

Отвечает ему святитель мирно:

«Чту я Принцепса дней и сроков вечных,

Он – Господь и Создатель Галлиена,      45

Чту Христа, Он Отцом рожден до века,

Я служитель Его и стада пастырь».

Тот с усмешкой: «Да, ты им был когда-то».

Необузданной яростью объятый,

Жечь их пламенем он велит, они же,      50

Мукам рады, народ не плакать просят.

Кто-то кубок священнику подносит,

И испить предлагает, он же твердо

Отвечает: «Постимся мы. Нельзя мне.

Час пока не настал еще девятый,[205]      55

Я устава нарушить не посмею,

Даже смерть не заставит это сделать.

Так Христос в час Своих мучений крестных

Отказался принять вино со смирной,[206]

До конца продлевая муки жажды».      60

Вот вступают они в амфитеатр,

Где песок увлажнен звериной кровью

И куда устремляется безумье

Утолить кровожадных зрелищ голод,

Где дешевая кровь рекою льется,      65

Гладиатору – смерть, толпе – веселье.

Здесь служителю черному кострище

Повелели для казни приготовить,

Запылало бушующее пламя,

Чтоб, сжигая тела, и разрушая      70

Сочлененья, открыть врата темницы,

Где томилась душа в тоске по свету.

Сотоварищи им помочь стремятся:

Вот, один порывается, нагнувшись,

Разрешить поскорей ремни сандалий.[207]      75

Фруктуоз же ему велит подняться,

Убеждая: «Не надо! Эта помощь

В смерти нашей не станет облегченьем.

Я же сам разрешу ремни сандалий,

Чтоб оковами связанные ноги,      80

He замедлили в пламя устремиться.