Mater Hispania: христианство в Испании в I тысячелетии

Мерой страданий.

Видим мы, что печени часть отторгли

Крючья палача, и холодной смерти

Часть тебя досталась еще при жизни

Недогоревшей.      140

Почести столь славной и небывалой:

Домом страстотерпицы стать живущей –

Посчитал достойной Цезаравгусту

Вышний Владыка.

Так воспой же чад своих, облеченных      145

В белые сенаторские одежды,

Град святой! Воспой же псалмы Оптату

Вместе с Луперком!

Восхваляй Сукцесса и Марциала!

Расскажи о славном конце Урбана!      150

Юлию пусть песнь вознесет, и с нею

Квинтилиана!

Публия пусть хор возвеличит в песнях,

О свершеньях пусть прогремит Фронтона,

О победах Феликса, о деяньях

Цецилиана!

Сколько славной крови Эвоций пролил!

Сколько Примитив побеждал в сраженьях!

Пусть живое слово триумф восславит

Твой, Аподемий!      160

И еще мужей четверых осталось

Имя вознести непокорным метром,

Сатурнинами коих именует[159]

Древность седая.

Хоть и попирает стиха законы      165

К именам священным благоговенье,

He назвать ни суетной, ни греховной

Эту заботу.

Ведь немало требуется искусства,

Чтобы пред Христом прочитать святые      170

Имена, записанные до срока

В книге небесной.

День грядет, когда пред Отцом и Сыном

Ангел возгласит восемнадцать разом

Золотых имен, на которых твердо      175

Зиждется город.

К сонму древних также причтется дева,

Та, что оставалась живой по смерти,[160]

И Винценций, тот, что отсюда родом,

Кровью и славой.      180

С ними также Гай – обойти молчаньем

Ни тебя нельзя, – ни тебя, Кременций![161]

Оба вы уже во втором ристанье[162]

Славу стяжали.

Оба, исповедав Христа, стояли      185

Твердо против рева толпы разбойной,

Оба вы почувствовали слегка лишь

Горечь мучений.

Вы теперь под жертвенником предвечным,

Будьте ж милосердны к паденьям нашим,      190

Вы, кого хранит всеблагая Матерь[163]

Порфироносных!

Дайте же нам смыть благочестным плачем

Знаки с плит могильных над погребеньем

Радостной надежды на избавленье      195

От прегрешений!

Благородный град! Преклони ж колена

Пред святой гробницей, и скоро все мы

По стопам последуем их, воскресших

Духом и телом.      200

V. Страдание Винценция [164]

О, преблаженный мученик,[165]

Сей день благослови: ведь он

Венец триумфа, крови мзду,

Тебе, Винценций, даровал,

Из мглы мирской тебя исторг,      5

Из рук судьи и палача,

Вознес тебя на небеса

И воссоединил с Христом.

Теперь ты в сонме ангельском

Блистаешь ризой светлою,[166]      10

Рекой кровей омытою,

В свидетельстве бестрепетном.

Когда служитель идола

И страж закона темного

Железом и цепьми тебя[167]      15

Склонить хотел к язычеству,

Сперва словами мягкими

Пытался он воздействовать, –

Так иногда с теленком волк

Играет, прежде чем напасть.      20

«Царь, – говорит, – вселенной всей,

Кому поручен скипетр,

Богов старинных чествовать

Велит, как это принято.

Вы, назаряне, слушайтесь,      25

Обряд оставьте дикий свой!

И камни, власти милые,

Почтите дымом жертвенным!»

На это возвышает глас

Винценций, алтаря слуга,      30

Левит, единый от семи

Столпов в дому Премудрости.[168]

«Тобой они пусть властвуют,

Ты камни чти и дерево, –

Ты, мертвый, мертвым кланяйся      35

И будь у них понтификом.[169]

Мы ж Богом исповедуем

Отца, Который создал свет,

И Сына Отчего, Христа, –

Вот, Дациан, Кого мы чтим».      40

И тот уже запальчивей:

«Как, – молвит, – жалкий, смеешь ты

Чернить словами дерзкими

Закон богов и принцепсов?

Закон святой общественный,      45

Которому весь род людской

Подвластен. He страшит тебя

Конец во цвете юности?

Приказ таков. Одно из двух:

Иль дерном[170] и куреньями      50

Алтарь почтишь, иль дорого

Заплатишь, кровь свою излив».

Немедля тот ответствует:

«Так действуй, коли власть дана,

Коль в силах. Что же до меня,      55

Тебе не повинуюсь я!

Вот наш ответ: есть Бог-Отец

И есть Христос. Знай, что Его

Мы слуги и свидетели.

Попробуй веру в нас убить!      60

Темницей, пыткой, крючьями,

Пластами раскаленными,

Последней мукой – смертною.

Все это нам – ристалище![171]

О, ваша злая суетность!      65

О, недомыслье цезаря!

Да, право, ваши божества

Во всем вам соответствуют!

Резцом искусным созданы,

Иль выкованы в кузнице, –

He молвить им и не ступить,

Безгласны, слепы, немощны.

Им строятся святилища

Роскошные из мрамора,

Им в жертву приносимые

Волы слагают головы.

«Но есть ведь и у них душа».[172]

– Да, есть! В грехах наставники,

Спасенья расхитители,

Лукавы, необузданны,

Они и подстрекают вас

Ко всякому нечестию,

Карать убийством праведных

И истреблять народ святой.

Они прекрасно знают все,

Что жив Христос и властвует,[173]

И что вот-вот окончится

Их царствованье ложное.

Христова силой имени,

Мгновенно изгоняются

Из темных тайников плотских,

He боги – злые демоны».

Так обличал их мученик,

Судья ж, язычник, не снеся,

Воскликнул: «Загради уста!

He разглагольствуй более!

Заставьте замолчать его!

Сюда скорее, ликторы,

Помощники Плутоновы,

До свежей плоти жадные!      100

Ужо он руку претора,[174]

И власть, злодей, почувствует!

Пусть знает, как над нашими

Святынями кощунствовать!

Ты мнишь, злодей, что лишь тебе      105

Тарпейской не видать скалы[175],

Что лишь тебе бранить дано

Сенат, и Рим, и цезаря?

Связавши руки за спиной,