Mater Hispania: христианство в Испании в I тысячелетии

И, вольный, к небу устремись!»

Так он сказал. И рвется свет      305

Чрез двери затворенные,

Блеск светоча сокрытого

Сквозь щели пробивается.

И обмер, это увидав,

Порога страж темничного,

Несущий службу бденную,

Дом смерти охраняющий.

Внимает доносящимся

Он звукам псалмопения:

To мученика голосу

Сень гулкая ответствует.

Заглядывает в трепете

Он внутрь, насколько видит глаз,

Сквозь скважину замочную

Иль через щель в креплении.

Он видит, что на черепках

Цветут цветы весенние,

Что пали узы тяжкие,

А узник ходит и поет.

Тотчас до слуха претора

Доносится известие,

Рыдает тот в отчаянье

Позора, гнева, горести.

«Ведите, – говорит, – его

Вон из темницы. Пусть чуть-чуть

На солнышке погреется,

И снова на мучения».

Сошлась толпа со всех концов

Из верных многочисленных,

Постель постлали мягкую,

О ранах позаботились.

Один от крючьев след двойной

Стирает поцелуями,

Другой вбирает языком

Рубцов росу багряную.[188]

Льняной одеждой чистою

Кровь промокают многие,

Чтоб, как святыню, взять домой

Для поколений будущих.

Тогда и сам темничный страж,      345

Оков блюститель ревностный,

Как нам гласит предание,

Вдруг во Христа уверовал.

Когда засовы лопнули,

Увидел он, что мрак густой      350

Сияньем озаряется,

Откуда-то явившимся.

Но, вновь вкусивший отдыха

На жарком ложе,[189] мученик,

Наскучив промедлением,      355

Возжаждал скорой гибели,[190]

Коль можно гибелью назвать

Темницы разрушение

Плотской, когда свободный ум

Восходит вновь ко Господу,      360

Ум, кровию искупленный,

Омытый баней смертною,

Себя и жизнь свою Христу

Приносит в жертву чистую, –

И вот, когда он преклонил      365

Главу на ложе мягкое,

Победный дух, покинув плоть,

На небеса отправился.

И расстелилась перед ним

Тропа, к Отцу ведущая.      370

По ней шел Авель некогда,

Рукой сраженный братскою.[191]

И сонмы белоснежные

Спешат ему во сретенье.

И как соузника его      375

Креститель сам приветствует.

А враг Христова имени

Меж тем исходит желчию,

В нем сердце возмущается

Бушуя в исступлении.      380

Так, скажешь, зубы потеряв,

Дракон обезоруженный

Шипит: «Он вырвался от нас,

Похитив пальму первенства!

Но лишь одно осталось нам,      385

Чтоб повредить и мертвому:

Труп бросить на съеденье псам,

Зверям на растерзание.

Я сами кости в прах сотру,

Лишив захоронения,      390

Какие чтит плебейский люд,

Надписывая: «мученик"".

Так прорычав, святую плоть,

Он взял – о, святотатствие! –

И, обнажив, сорвав покров,      405

Среди осоки выложил.

Но все ж ни звери, дикие

И голодом томимые,

Ни птицы не решаются

Победный осквернить трофей.      400

И если хищник с клекотом

Уже кружил поблизости,

Вспять обращал его бросок

Огромной птицы-стражника.

Ведь ворон, данный Илии,

Когда-то, чтоб питать его,[192]

Долг исполняет ревностно,

И службу служит верную.

Из ближнего кустарника

Изгнал он волка лютого,

Бия крылами шумными,

Свет застилая перьями.

Поверит из неверных кто,

Что зверя кровожадного,

Быка загрызть готового,

Изгонят перья мягкие?

И удалился тот, рыча,

Полетом легким вспугнутый,

Добычу бросив верную,

Остерегаясь стражника.

Что вынес ты, о Дациан,

Таким внимая новостям?

Какие ты испытывал

Душевные терзания,

Когда не мог не видеть ты,

Что даже тело мертвое

Тобою истребленного

Все ж доблестью тебя сильней?

Но что, тиран упорный, что

Предел положит ярости,

Собою не владеющей?[193]

Что может вразумить тебя?

«Ничто! Останусь при своем

Я мненье, хоть бы дикие

Смягчились звери, и любовь

Вселилась в хищных воронов.

Труп утоплю в потоке я,

Волна всегда безжалостна

К утопленникам. Пенная

Чужда пучина милости.      440

Иль станет он игрушкою

Течения подводного,

И долго будет странствовать,

Питая рыб чешуйчатых.

Иль под отвесным берегом      445

На каменистых отмелях,

Биясь о скалы острые,

Разорван будет в клочья он.

Ну, разве кто из ваших же,

Искусно судном правящих,      450

Веслом, канатом, парусом

Понт покорять умеющих,

Изловит тело, в зарослях

Морской травы лежащее,

И в лодке многовесельной      455

По морю возвратит его?

Но труп в мешок мы поместим,

Веревкой свяжем крепкою,

Привесим камень, чтоб его

Он в глубину утягивал.      460

А ты скользи по гребням волн,

Веслом гладь моря вспенивай,

Пока из глаз не скроется

Вдапи причал оставленный».

Исполнить отданный приказ      465

Взялся один из воинов –

По имени Эвморфион –

Жестокий, буйный, дерзостный.[194]

Веревочную сеть он сплел

Зашил в ней тело накрепко,      470

И, вывезя на глубину,

Груз этот за борт выкинул.

О, мощь десницы Божией,

Десницы Всесоздателя,

Остановившей некогда      475

Пучину под ногой Христа![195]

Чтоб, попирая волн хребты,

Он шел по ним, как посуху,

He замочив стопы водой,

По глуби пешешествуя.      480

Десницы мановение

Все той же разделило встарь

Чермное море, чтоб народ

По дну прошел, как по земле.[196]

И разве не она теперь      485

Повелевает, чтобы понт

Святому телу послужил,

Его покоя на волнах?

He тонет жернов мельничный,

Как пена белоснежная.      490

Страж груза драгоценного,

Мешок скользит по глади вод.

И сами корабельщики

Глядят в оцепенении,

Как тело медленно плывет,      495

Вспять возвращаясь к берегу.

Пытаются догнать его,

Понт рассекая лодкою,

Но тело словно бы летит

В объятья бухты нежные.      500

И приняла его земля,

Покуда корабельщики