Матерь Тьмы

Но он тут же вновь принял сосредоточенное выражение. «Говард», упомянутый в записи, не мог быть не кем иным, как Говардом Филлипсом Лавкрафтом, пуританской ипостасью По из Провиденса двадцатого века, исполненным прискорбным, но неоспоримым отвращением к роям иммигрантов, которые, по его ощущениям, угрожали традициям и памятникам его любимой Новой Англии и всего Восточного побережья. (И разве не был Лавкрафт «литературным негром» у человека по имени вроде Кастри? Кастер? Карсвелл?) Они со Смитом были близкими друзьями по переписке. Ну а упоминания о Черном Пифагоре само по себе являлось убедительным доказательством того, что хозяин дневника читал книгу де Кастри. Да еще дразнили воображение эти ссылки на Герметический орден и Великий шифр (или Пятидесятикнижие). Однако Смит (кто же еще?) явно был не только очарован, но и напуган бредом своего раздражительного наставника. Еще более явно это проявилось в его поздней записи.

Просто отвратительные намеки злорадствующий Тиберий делал сегодня насчет исчезновения Бирса и смертей Стерлинга и Джека Лондона. И подразумевал он не только, что они якобы покончили с собой (что я категорически отрицаю, особенно в отношении Стерлинга!), но и что в их смертях были и другие особенности – особенности, которые принято приписывать дьяволу.

Он даже захихикал, говоря: “Можешь не сомневаться, мой дорогой мальчик, что все они пережили очень тяжелое (в параментальном смысле) время, прежде чем их прищучили, или, иными словами, уволокли в персональные серые паранормальные преисподние. Очень огорчительно, но такова неминуемая участь Иуд и тех, кто слишком рьяно суется не в свое дело”, – прибавил он, глядя на меня из-под взъерошенных седых бровей.

Может быть, он гипнотизирует меня?

Почему я все еще торчу здесь, хотя опасности явно перевешивают возможный выигрыш? Ведь этот полубред о методах придания запаха параментальным сущностям – явная опасность.

Франц нахмурился. Он довольно много знал о блестящей литературной группе, собравшейся в Сан-Франциско на рубеже веков, и о том, что жизнь очень уж многих из них оборвалась трагически. В частности, среди них были мрачный романтик Амброз Бирс, пропавший без вести в раздираемой революцией Мексике в 1913 году (чуть позже он скончался от уремии и отравления морфином в Лондоне), а в 1920-х годах погиб от яда поэт-фантаст Стерлинг. Франц напомнил себе, что при первой же возможности нужно будет расспросить обо всем этом Джейми Дональдуса Байерса.

И последняя, оборванная на середине фразы запись дневника была в том же духе:

Сегодня случайно застал Тиберия за записью, которую он делал черными чернилами в бухгалтерской книге вроде тех, что используются для бухгалтерского учета. Его Пятидесятикнижие? Великий шифр? Я успел мельком увидеть сплошную страницу с чем-то вроде астрономических и астрологических символов, но он поспешно захлопнул тетрадь (может ли быть пятьдесят таких тетрадей?) и заявил, что я шпионю за ним. Я пытался отвлечь его, но он отказался разговаривать на другие темы.

Зачем я остаюсь? Этот человек – гений (парагений?), но к тому же и параноик!