Матерь Тьмы

Но сегодня не до прогулок – у него другие дела. Неотложные, между прочим. Он взглянул на часы и торопливо зашагал вперед, лишь на мгновение приостановившись в начале Парк-Хилл-авеню, чтобы взглянуть на прекрасный вид зубчатого гребня Короны. Вскоре Франц миновал знакомую калитку в высоком проволочном заборе и направился через зеленое поле к коричневым склонам холма, увенчанного каменной короной. Справа от него две маленькие девочки вроде бы устраивали для кукол чаепитие на траве. Да ведь это те самые девочки, которые вчера пробежали ему навстречу. Прямо за ними развалился их сенбернар; рядом с ним сидела молодая женщина в выцветших голубых джинсах, умудрявшаяся одновременно расчесывать свои длинные светлые волосы и гладить пышную ухоженную шерсть собаки.

А левее, рядом с другой молодой парой, лежащей почти вплотную друг к дружке, хоть и не в обнимку, растянулись, зевая, два добермана (те самые, ей-богу!). Франц улыбнулся им, мужчина улыбнулся в ответ и небрежно помахал рукой. Все это являло собой то, что принято обозначать затертым клише «идиллическая сцена». Совсем не то, что вчера. Теперь гипотеза Кэл о темных псионических способностях девочек казалась хоть и изящной, но весьма преувеличенной.

Хотелось задержаться здесь, но время поджимало. «Пора переться к Таффи», – усмехнулся он про себя. По неровному гравийному склону, который оказался не таким уж крутым, Франц вскарабкался, лишь раз остановившись, чтобы перевести дух. Над его плечом возвышалась телебашня, в своих ярких цветах казавшаяся свежей, нарядной и элегантной, как юная шлюха, только-только начавшая осваивать эту деятельность (прости меня, Богиня). Он ощущал себя человеком не от мира сего.

Добравшись до короны, Франц обратил внимание на кое-что, оставшееся незамеченным вчера. Несколько каменных лбов – по крайней мере, с этой стороны – были некогда разукрашены из аэрозольных баллончиков в самые разные цвета, яркие и бледные; бо́льшая часть писанины уже сильно выцвела. Имен и дат там было не так чтобы много, все больше простые фигурки. Кривобокие пяти– и шестиконечные звезды, солнце, топырящее лучи, полумесяцы, треугольники и квадраты. А вот и довольно скромный фаллос и рядом с ним знак, похожий на две скрещенные скобки – йони и лингам. И Франц прежде всего подумал не о чем ином, как о Великом шифре де Кастри! «Да, – заметил он с ухмылкой, – здесь есть символы, которые можно принять за астрономические и/или логические. Круги с крестами и стрелами – Венера и Марс. Ну а этот рогатый диск может быть Тельцом».

«У тебя, Таффи, определенно странные вкусы по части интерьеров, – пробурчал он себе под нос. – А теперь посмотрим, не крадешь ли ты у меня мосол».

Что ж, рисование красками из баллончиков на скальных возвышениях – высотные граффити – стало распространенным развлечением в наши прогрессивные, столь ориентированные на молодежные повадки дни. Тут он вспомнил, что в начале века черный маг Алистер Кроули провел лето, рисуя на Палисаде, грандиозном скальном обрыве над Гудзоном, огромными красными буквами надписи «ТВОРИ СВОЮ ВОЛЮ: ТАКОВ ДА БУДЕТ ВЕСЬ ЗАКОН» и «КАЖДЫЙ МУЖЧИНА И КАЖДАЯ ЖЕНЩИНА – ЗВЕЗДА», желая шокировать и вразумить жителей Нью-Йорка, проплывающих мимо на судах. И, конечно, нельзя было не задаться вопросом, как сказались бы на сюжете пестрые броские надписи, сделанные безбашенными шалопаями, появись они на жутких холмах, увенчанных скалами, в «Шепчущем во тьме», «Ужасе Данвича» или «Хребтах безумия» Лавкрафта, где холмы были равновелики Эверестам, или, если уж на то пошло, в «Крупинке Темного царства» Лейбера.

Он отыскал каменное сиденье, на котором располагался вчера, и заставил себя выкурить сигарету, чтобы чуть успокоить нервы, замедлить дыхание и расслабиться, хоть и не терпелось убедиться, что он опередил солнце. На самом деле, он знал, что это ему удалось, пусть и с довольно скромным отрывом, о чем говорили стрелки часов.

Во всяком случае, сегодня было яснее и солнечнее, чем вчера. Дул сильный западный ветер, добиравшийся даже до Сан-Хосе, над которым сейчас не было видимой подушки смога. За городами Ист-Бэй и на севере округа Марин отчетливо выделялись маленькие горные вершины. Ярко сверкали мосты.

Даже море крыш сегодня выглядело дружелюбным и спокойным. Франц поймал себя на том, что думает о невероятном количестве жизней, приютившихся под ними: живет под этими крышами около семисот тысяч человек, а работает и того больше, ведь ежедневно из пригородов по мостам, по сухопутным автострадам и поездами метро БАРТ под водами залива в Сан-Франциско приезжает еще невесть сколько народу.