Матерятся все?! Роль брани в истории мировой цивилизации

Некоторые японские инвективы, на взгляд иностранца, звучат и вовсе загадочно. Распространенный японский зооним, приблизительно соответствующий русскому «Дурак!», представляет собой комбинацию «олень + лошадь». Некоторые зоонимы могут использоваться вместо других инвектив не-зоонимов, но в том же значении: «Старый чёрт» из «Ревизора» («Беда, если старый чёрт, а молодой – весь на виду») передается японским переводчиком как «старый барсук», что в японской традиции приблизительно соответствует русской «старой лисе».

Очень странное впечатление на носителей другой культуры производят комплиментарные обращения, если употреблённое в них название не пробуждает у чужеземца положительных эмоций. Русскому или итальянцу трудно понять, что в Индии можно польстить женщине, если сравнить её с коровой. У готтентотов корова считается образцом добродетели, откуда и комплимент девушке-готтентотке: быть, как корова. Сравним французское «Vache!» (корова) – ассоциируется с глупостью, тупой силой, злоупотреблением властью и поэтому с полицией.

Сравним также индийское комплиментарное «Гаджагамини» – идущая походкой слона, то есть грациозная, изящная. Хороший комплимент японке – сравнение ее со змеёй, а татарке или башкирке – с пиявкой, олицетворяющей совершенство форм и движений.

В большинстве ареалов «Гусыня!» – оскорбительное обращение к женщине (приблизительно «Дура!»), в Египте – это ласковый комплимент, который можно поставить в один ряд с американским «Му honey!», английское «Му sweet peach!», французское «Mon petit chou!» и так далее (Соответственно «Мой медок!», «Мой персик!», «Моя капусточка!».

В американской культуре «мышь» может означать привлекательную девушку, молодую женщину, жену. Правда, вероятно, что слово mouse («мышь») в данном случае восходит к африканским словам muso (на языке мандинго) и musu (на языке ваи), означающим просто «женщина», «жена», то есть mouse здесь фактически к «мыши» отношения не имеет. Однако превращение этого слова именно в «мышь» в комплиментарном смысле может означать только вполне благосклонное отношение к мыши как к животному. Сравним также русское «Мышка!» как ласковое обращение или даже Микки-Мауса, ставшего, благодаря У. Диснею, американским национальным символом.

Очень положительные ассоциации вызывает киргизское название верблюда, добросовестного и выносливого помощника человека. У русских верблюд, как правило, особо положительных эмоций не вызывает, но:

В той части, где служил Толокно, сапёров с уважением называли верблюдами

(А. Платонов).

У французов же «un chameau» – «верблюд» – синоним грязного и злобного человека.

Бывает, что одному животному приписываются качества другого. В Китае крестьянин в прошлом мог украсить хлев надписями вроде «Буйвол – как тигр Южных гор», «Лошадь – словно дракон Северных морей».

Наконец, имеет смысл упомянуть еще один неординарный инвективный способ: проклятие, носящее, если можно так выразиться, косвенно зоологический характер. Сравним ирландское «Пусть она выйдет замуж за призрака и родит от него котенка!» или индийское «Пусть твоя дочь выйдет замуж за джинна и родит от него трёхголового змея!».

Из некоторых приведённых выше примеров видно, что иные зоообращения настолько эмоционально насыщенны, что можно говорить уже о некотором перенасыщении, когда слово являет собой как бы неконкретный «эмоциональный всплеск», когда уже неясно, какое качество животного имеется в виду. Одного названия животного оказывается мало, чтобы определить, какой человеческий недостаток имеет в виду данная зооинвектива. В таких случаях ругателю приходится добавлять уточняющее определение или разворачивать инвективу в целое высказывание. Сравним русское «Мартышка!», имеющее слишком общее значение и могущее означать несколько отрицательных качеств. Соответственно возможны «Глупая мартышка!», «Вертишься, как мартышка!», «Что это ты вырядилась, как мартышка!» и так далее.

Перейдём теперь к описанию инвектив, связанных с наименованиями свиньи и собаки. Ролям этих животных в различных культах посвящена обильная литература, поэтому здесь целесообразно отметить лишь в самом общем виде их большое значение в религиозной и экономической жизни древних народов, значение, не исчезнувшее и в настоящее время.

Свинья

Без сомнения, первоначально свинья считалась священным животным – например в Ассирии, однако позже у многих народов она стала нечистым существом.

В некоторых ареалах, однако, эта последняя тенденция не возобладала. Папуасы верят, что, поедая свинину, они приобретают силу свиньи. До сих пор в папуасском племени моту (Новая Гвинея), где домашних животных очень мало и они ценятся очень высоко, новорожденным девочкам дается имя Борома («свинья»).