Матерятся все?! Роль брани в истории мировой цивилизации

Все сказанное касается мата, с собакой или без оной. Однако и прочие инвективы, включающие «собаку», которые сохранились до наших дней, обычно воспринимаются как достаточно грубые. Сравним в русском языке:

Исторические (былинные) примеры:

Нечестно у князя за столом сидит,
Ко княгине он, собака, руки в пазуху кладёт.
«Ай же ты, старая собака, седатый пёс…»

Пример современный:

– Дай сюда вилы, собака, и отойди от греха.

– Я не собака, а хрещёный человек. Вот отвезу – и отойду. И совсем уйду

(И. Бунин).

Слово «собака» было бранным у древних греков. Сравним:

Но Пелид быстроногий суровыми снова словами
К сыну Арея вещал и отнюдь не обуздывал гнева:
«Грузный вином, со взорами пёсьими,
с сердцем еленя!»

[Гомер. Илиада. Пер. Н. Гнедича.)

Но раздражилася Гера, супруга почтенного Зевса,
И словами жестокими так Артемиду язвила:
«Как, бесстыдная псица,
и мне уже нынче ты смеешь противостать?»

(Там же)

Совершенно очевидно, что современный переводчик сказал, бы не «псица», а «сука».

Даже происхождение собаки связывалось греками с Кербером, страшным псом – сторожем адских врат.

Инвективная политика римлян мало отличалась в этом отношении от греческой.

Из современных языков стоит обратить внимание на то, что даже в японском языке, с его относительно бедным и мало популярным набором некодифицированной бранной лексики существуют инвективы, означающие «Собака!» и «Волк!».

Очень резкий характер носят оскорбления, связанные с названием собаки, в кавказских культурах, причём мусульманские традиции мало отличаются в этом отношении от христианских. В произведениях Важа Пшавелы хевсуры (христиане и кистины (мусульмане) одинаково оскорбляют друг друга «Пёс!» и одинаково рассматривают это оскорбление как смываемое только кровью. Сравним:

Грянуло ружьё Муцара (мусульманина. – В. Ж.),
Открошился выступ скал.
Крикнул кист: «Эй, пёс неверный!
Так в тебя я не попал?»
«Не попала, пёс неверный!
(слова христианина Алуды. – В. Ж.)
И не ранен раб Гуданского креста!»

(Перев. В. Державина)

В грузинской и армянской традициях исключительно грубо звучат инвективы типа «Твой отец – собака!», потому что задевают честь не только того человека, к которому обращены, но и всего клана.

Подобным же образом самое крепкое ругательство в Египте: «Ах ты, отец шестидесяти собак!» Количество собак здесь подразумевает оскорбление всего мужского состава рода адресата. Аналогичным образом построена инвектива «Bint sittin kalb» – «дочь шестидесяти собак». Другие египетские инвективы из «собачьей серии» больше напоминают европейские, например, «kalb» – «кобель», «kalba» – «сука», «ibn kalb» – «сын кобеля», «bint ilkalb» – «сын собачьей (кобелевой) религии». В отличие от многих других национальных рядов, просто «Собака!» или «Сука!» звучит слабее, гораздо слабее, нежели «Сукин сын!» и его варианты.

В армянской традиции существует инвектива, означающая: «Ты вышел из ануса собаки!»; важно, что она воспринимается отнюдь не как пустая, бессмысленная, хотя и оскорбительная фраза. Наоборот, как указывают информанты, наблюдаются случаи, когда дети, рано услышавшие это ругательство, начинают верить, что и сами они появились на свет через анальное отверстие своей матери. (Такое мнение разделяется и представителями других культур. В канадском французском (Квебек) существует одно слово, означающее вагину и анальное отверстие, а среди выражений со значением «родить ребенка» встречается «chiér un enfant» (буквально «высрать младенца») и «chiér des os» («высрать кости»), а самого младенца могут назвать «frais-chiér» (буквально «свеже-высранный».)