Материя

Еще одна вспышка между зданием-лезвием и Фонтанным домом осветила занавес воды, падающей за постройками вдали.

– Видите это, ваше высочество?

– Да, уже во второй раз.

– Призраки, – взволнованно сказал Негюст. – И есть доказательство.

Орамен поглядел вокруг себя.

– Призраки? – переспросил он. – Точно?

– Точнее не бывает, ваше высочество. Я разговаривал с шабашниками, кротами, взрывателями и всеми остальными. – (Орамен знал, что Негюст посещает пользующиеся дурной славой бары, курильни и музыкальные залы в самых нездоровых кварталах, что, впрочем, пока ему не повредило.) – Они говорят, что там, под площадью, много чего ужасного, странного, сверхъестественного.

– И что же это? – спросил Орамен. В таких случаях ему всегда хотелось чего-нибудь конкретного.

– Понимаете, ваше высочество, – сказал Негюст, качая головой и втягивая щеки, – всякие такие ужасные, странные, сверхъестественные вещи, которых лучше не видеть при свете дня. Или даже ночью, – сказал он, подняв голову к темному небу. – Это уж доподлинно.

– Неужели? – Принц кивнул Дроффо, появившемуся из двери; тот держался подальше от края и поближе к стене – из-за высотобоязни. – Дрофф. Молодец. Твоя очередь прятаться. Считаю до пятидесяти.

– Ваше высочество, – сказал Дроффо с неестественной улыбкой, становясь позади принца. Он был, в общем-то, отличным парнем, с острым чувством юмора, но шутки Орамена редко смешили его.

Орамен облокотился на перила мостков и заглянул вниз:

– Тут не так уж и высоко, Дрофф.

– Мне хватит, принц, – сказал Дроффо и отвернулся, увидев, как Орамен нагибается еще больше. – Напрасно вы это делаете, ваше высочество.

– И я такого же мнения, ваше высочество, – сказал Негюст, переводя взгляд с одного на другого; порыв ветра чуть не сбил его с ног.

– Негюст, – велел Орамен, – брось ты этот дурацкий зонтик, пока тебя не сдуло отсюда к чертям. Толку от него мало. Брызги все равно летят снизу.

– Слушаюсь, ваше высочество. – Негюст сложил зонтик. – А вы слышали об этих странных случаях, сударь? – обратился он к Дроффо.

– Странных случаях? – переспросил граф.

Негюст склонился к нему:

– О громадных морских чудовищах, которые плавают в реке выше по течению. Они переворачивают лодки и обрывают якоря. А некоторых и внизу видели – там, где ни одна лодка не пройдет. Духи и призраки, а еще всякие странные твари. И люди, обращенные в камень или рассыпавшиеся горсткой праха, что умещается на ладони. А еще есть потерявшие разум – эти никого не узнаю́т, даже родных и любимых: бродят среди руин, пока не сорвутся вниз. А некоторые увидят что-то в руинах или на раскопках и тогда идут к ближайшему электрическому свету и смотрят на него, пока не ослепнут. Или протягивают руки, чтобы ухватить искру, и умирают в судорогах, дыму и огне.

Орамен слышал все эти истории. Он тоже мог бы рассказать об одном необычном случае, но не стал этого делать.

Всего десятью часами ранее его разбудил странный, навязчивый, тихий звук. Орамен повернул отражатель на свечеобразной лампе – света прибавилось – и оглядел вагон в поисках источника пугающего звука. Прежде он ничего подобного не слышал. Это было похоже на зов какой-то металлической птицы.

Он заметил слабый зеленоватый мерцающий свет, но не в спальной части вагона, а в соседней, что служила кабинетом и приемной: дверь была приоткрыта. Ксессис, девушка, с которой принц здесь, в Колонии, встречался чаще, чем с остальными, пошевелилась, но не проснулась. Он выскользнул из кровати, накинул на себя халат и вытащил пистолет из-под валика в изголовье.

Источником света и звука была изящная, тщательно сработанная модель планеты, стоявшая на столе в кабинете. Это была одна из немногих вещей, принадлежавших архипонтину – прежнему владельцу вагона – и сохраненных Ораменом. Принцу так понравилась эта искусно сделанная вещица, что он просто физически не смог выбросить ее, хотя и подозревал, что это предмет чуждого культа, а потому добропорядочному сарлу, верующему в МирБога, не стоит держать у себя такое.

Теперь модель издавала какое-то чужестранное чириканье, а внутри ее пульсировал зеленоватый свет. По чьей-то воле или сама собой она приобрела другую форму: полуоткрытые разрезы каждого уровня пустотела выровнялись, и получилась ощетинившаяся полусфера, в самом центре которой пульсировал зеленый свет. Орамен оглядел кабинет – света от модели было достаточно, – тихонько закрыл дверь в спальню и сел за стол, откинувшись к спинке. Он подумал, а не сунуть ли в центр полусферы пистолетный ствол, но свет мигнул и погас, а вместо него возник неяркий переливчатый круг – Орамен решил, что это какой-то экран. Он нерешительно подался вперед. Раздался мягкий бесполый голос:

– Привет. С кем я говорю? Вы сарл? Принц Орамен, как мне сказали? Верно?

– Кто это говорит? – сказал Орамен. – Кто хочет знать?

– Друг. Точнее, тот, кто может стать другом, если ему позволят.

– У меня было немало друзей. Но не все оказались подлинными друзьями.

– Кто может этим похвастаться? Мы исполнены предубеждений. Мы слишком разделены. Вокруг нас столько барьеров. Я пытаюсь сломать часть их.