Материя

Орамен вернулся в кровать и лег рядом с мирно посапывающей Ксессис. Он лежал без сна, дожидаясь завтрака и вглядываясь в темноту. Господь всемогущий, как все-таки они были правы – делдейнов следовало сокрушить. И он больше не удивлялся массовому самоубийству братии, добровольно отправившейся в бездну. В Колонии ходили слухи, что это не было самоубийством, говорили даже о выживших монахах, которые выплыли далеко внизу по течению и рассказывали о совершенном предательстве, об убийстве. Орамен начал было сомневаться в истории про массовое самоубийство, поведанной тилом Лоэспом, но теперь с сомнениями было покончено.

Чудо, что эти несчастные вообще выбирали жизнь, а не смерть, если все это постоянно хранилось в их подсознании. Союз с аултридиями! Да хотя бы и просто сношения с ними. Ведь аултридии плели грязные заговоры против самого МирБога! Какие сговоры, обманы, тайны связывали архипонтина из Хьенг-жарской миссии с его хозяином-аултридием, вещавшим из уничтоженной модели планеты?

Неужели эта омерзительная раса заправляла делами даже здесь, на Водопаде? Монахи руководили раскопками, выдавали разрешения, обеспечивали охрану. Наверняка они не спускали глаз с главных, официальных раскопок. Неужели миссия и в самом деле контролировалась аултридиями? Что ж, теперь с этим покончено, и аултридии больше не посмеют совать сюда свой нос, пока он, принц Орамен, имеет какое-то влияние на эти дела. Он не знал, кому рассказать о беседе с безымянным – и, конечно же, безликим – аултридием. От одной мысли внутри все переворачивалось. Кому – Поатасу или генералу Фойзу? Поатас вполне может обвинить во всем Орамена и придет в ужас, оттого что сломано устройство связи. А что до Фойза, тот вряд ли вообще что-нибудь поймет.

Нет, он никому ничего не скажет. По крайней мере, пока.

Орамен подумал, не взять ли ему осколки модели планеты с собой к Водопаду и не сбросить ли вниз, но решил, что их может найти один из искателей. В конце концов он попросил Негюста отнести обломки в ближайшую литейню, чтобы их переплавили на его глазах. Литейщики поразились тому, какие высокие температуры понадобились. Несмотря на все старания, остались нерасплавленные комки – часть поднялась на поверхность, часть ушла на дно. Орамен приказал отлить из этого материала дюжину слитков и доставить ему, как только они остынут.

В то утро, отправляясь наблюдать за гибелью здания-лезвия, он бросил несколько слитков в пропасть. Остальные упокоились в выгребной яме.

– Да, все это звучит малоприятно, – покачал головой Дроффо. – Рассказывают всякие дурацкие истории. Работяги набиты ими под завязку. Слишком много пьянствуют. Слишком мало знают.

– Нет, сударь, не только это, – сказал ему Негюст. – Против фактов не попрешь.

– Пожалуй, я готов с этим поспорить, – сказал Дроффо.

– И все равно, сударь, факты есть факты. Это само по себе факт.

– А давайте-ка сходим и посмотрим своими глазами, а? – предложил Орамен, переводя взгляд с одного на другого. – Завтра. Поедем по узкоколейке, пригласим работяг и спустимся в люльках под эту большую, страшную, полную призраков площадь. А? Завтра. Значит, договорились.

– Ну что ж, – сказал Дроффо, снова устремляя взгляд в небо, – если вы считаете, что так надо, принц… Но я думаю…

– Прошу прощения, ваше высочество, – сказал Негюст, показывая за спину Орамена. – Оно падает.

– Что? – воскликнул Орамен, оборачиваясь.

Громадное лезвие и в самом деле рушилось. Оно стало закручиваться, чуть повернулось в их сторону, поначалу двигаясь медленно, но постепенно набирая скорость. Верхушка шпиля рассекала туман и облака брызг, закручивая их вокруг своих поверхностей и углов. Здание принялось наклоняться в сторону, противоположную площади и главному участку Водопада, – все быстрее, поворачиваясь еще сильнее, как человек, начавший падать ничком, но потом выставивший вперед плечо. Длинное лезвие пошло вниз, вонзаясь в брызги и песчаный берег, как лопата входит в построенную детишками запруду; за шпилем последовала остальная часть здания, начав разрушаться, когда вся постройка достигла воды. Чудовищные бурые волны вскинулись до половины высоты, на которой стоял Орамен со спутниками.

Наконец донесся и шум – жуткий треск, рвущий, скрежещущий звук, который выделялся на фоне рева Водопада. Еще громче был последующий грохот, который прорвался сквозь воздух и, казалось, сотряс здание под их ногами, заглушив на миг голос самого Хьенг-жара. Наполовину рухнувшее сооружение на мгновение замерло и окончательно упало плоской стороной в воду, исчезнув в хаосе бурлящих волн. Пенные воды опять вздыбились.