Материя

Стена перестала наступать. Теперь они парили в цилиндрическом помещении диаметром около двух метров и длиной около пяти. Серебристая сфера перестала пульсировать.

– Фербин, господин Холс, – сказала Джан Серий официальным тоном, – вы уже знакомы с господином Хиппинсом. А этот предмет – автономник по имени Турында Ксасс.

Она кивнула в сторону рукояти меча.

– Рад познакомиться, – сказал автономник.

Холс уставился на машину. Что ж, подумал он, это ничуть не загадочнее уже ставших привычными октских и нарисцинских штучек – аппаратов, с которыми приходилось говорить как с людьми.

– Добрый день, – ответил он.

Фербин произвел похожий на кашель звук, который должен был сойти за приветствие.

– Он для меня вроде фамильяра, – объяснила Джан Серий, видя, как изменилось лицо брата.

– Значит, мадам, вы кто-то вроде колдуньи? – спросил Холс.

– Можно сказать и так, господин Холс. Ну вот. – Джан Серий посмотрела на серебристую сферу, которая тут же исчезла, и перевела взгляд на парящий цилиндр. – Мы абсолютно отгорожены от всех, сюда не могут проникнуть никакие системы слежения. И никакого воздуха извне сюда не поступает, поэтому давайте не будем зря терять время. Фербин, – она посмотрела на брата, – покороче. Что привело тебя сюда?

Серебряная сфера вернулась до того, как Фербин успел закончить. Он старался говорить кратко, но все-таки рассказ занял порядочно времени. Иногда вставлял слово и Холс. Воздух стал спертым и очень теплым. Фербину пришлось расстегнуть пару пуговиц у горла, Холс тоже вспотел. А Хиппинс и Джан Серий, казалось, ничего не чувствовали.

Джан Серий подняла руку, остановив Фербина за несколько секунд до появления сферы. Фербин решил, что его сестра может вызывать эту штуковину по своей воле, но позднее понял, что она просто хорошо чувствует время и знала, когда снова появится серебристый шар. Воздух стал прохладнее и посвежел, после чего сфера опять исчезла. Сестра кивнула, и Фербин закончил свое повествование.

– Судя по последним сообщениям, Орамен жив, – сказала она, когда брат замолчал.

Фербин подумал, что она глядит строго. Мудрая, всезнающая улыбка исчезла с ее лица, челюсти сжались, губы сомкнулись. При известии о том, как ушел из жизни отец, Джан Серий поначалу не сказала ничего – лишь глаза расширились, но потом она сощурилась. Реакция была еле заметной, но все же Фербину показалось, будто он запустил некую машину – безжалостную и неостановимую. Да, сестра стала решительной и неустрашимой. Он вспомнил, какой жесткой и сильной она была на ощупь, и порадовался, что Джан Серий на его стороне.

– Так тил Лоэсп и в самом деле сделал это? – спросила она вдруг, пронзительно, в упор глядя на брата.

Фербин почувствовал, что эти чистые, пугающе-темные глаза насквозь проницают его душу. Сглотнув слюну, он сказал:

– Да. Клянусь жизнью.

Сестра еще несколько мгновений разглядывала его, потом чуть расслабилась, опустила глаза и кивнула. Посмотрев на рукоять меча – автономника, – она слегка нахмурилась и снова опустила глаза. Джан Серий сидела, скрестив ноги, в своем долгополом синем платье, без всяких усилий, как и одетый в черное Хиппинс, паря в воздухе. Фербин и Холс тоже парили, но чувствовали себя не в своей тарелке, растопырив конечности так, чтобы оттолкнуться, если вдруг ударятся о стенку. Фербину было не по себе в невесомости: он пыхтел, его щеки раскраснелись.

Джан Серий задумалась (так ему показалось), а сам Фербин тем временем изучал ее. В ней чувствовалось неестественное спокойствие, ощущение нечеловеческой уверенности в себе. Наконец сестра подняла глаза.

– Ну что ж, – сказала она, кивая на Хиппинса. – Господин Хиппинс представляет здесь корабль, который сможет довольно быстро доставить нас на Сурсамен.

Фербин и Холс посмотрели на Хиппинса. Тот улыбнулся им, а потом перевел взгляд на Джан Серий.

– К вашим услугами, моя дорогая дама, – сказал он.

«Слишком уж слащаво», – подумал Фербин. Он заранее решил, что этот тип ему не нравится, хотя новые, спокойные манеры Хиппинса располагали куда больше.

– Думаю, остается только принять предложенную помощь, – проговорила Джан Серий. – Наша поездка делается более срочной.

– Счастлив служить вам, – сказал Хиппинс все с той же противной улыбкой.