Материя

Но если ты хоть немного выбивался в люди, получал достаток, то у тебя появлялось время поразмыслить над жизнью и над своим местом в ней. И если уж все равно впереди смерть, пусть она будет хорошей.

Даже эти культурианцы непостижимым образом выбирали смерть, хотя могли бы жить вечно.

Если ты свободен от страха и забот о хлебе насущном, о том, сколько ртов тебе придется кормить на следующий год, от мысли, не ограбит ли тебя твой наниматель, не бросит ли в тюрьму за надуманный проступок, у тебя появлялся выбор. Ты мог прожить тихую, спокойную, безмятежную, мирную, обычную жизнь и умереть в своей постели, среди скорбящей родни… Или же выбрать что-нибудь вроде того, чем Холс занимался теперь, когда тело страшится, но разум жадно впитывает происходящее.

Холс вспомнил жену и детишек и ощутил укол больной совести – он так давно не думал о них. Ему было о чем поразмыслить, приходилось осваивать столько нового и необычного, но истина заключалась в том, что они – жена, детишки – теперь были словно существами из иного мира. Холс желал им только добра и мог представить себе – если каким-то чудом останется в живых, – как возвращается к ним и вновь берет на себя мужний и отцовский долг. Но ему почему-то казалось, что этого никогда не случится, и он уже много дней не возвращался в мыслях к семье.

Хорошая смерть. «Что ж, – подумал он, – если все равно умирать, почему бы не умереть хорошо?»

* * *

Они парили перед гигантской дверью, составленной из темных изогнутых секций громадного размера – вроде клинков сабли, соединенных в колоссальный цветок. Падение заняло около получаса, и за это время они пролетели еще пять уровней, где, если верить скафандру, обитали вариолярные щупальца, везикуляры, плаватели газовых гигантов, трубачи и гидралы. Последний уровень перед машинным пространством был необитаемым, заполненным океанской водой под многокилометровым слоем льда. Теперь они находились непосредственно над машинным пространством, где, согласно легенде и всеобщему мнению, располагались системы планеты, как они были задуманы изначально, – безжизненные, но могучие.

– Это вторичная, да? – спросила Анаплиан, глядя на громадную заглушку.

– Да, – ответил Хиппинс. – Открывается.

Хиппинс подплыл к самому центру трехкилометровой двери. Его силуэт был расплывчатым, хотя и отображался благодаря невероятно чувствительным датчикам скафандров. Он открепил что-то от своего скафандра и оставил лежать точно в центре двери, где встречались огромные клинки.

Анаплиан, а за ней и остальные опять взмыли вверх, преодолели около километра до огромного овального отверстия в стене шахты и полетели прямо вниз по стволу длиной метров сто. За спиной у них что-то вспыхнуло. Скафандры зафиксировали чуть заметные, но длинноволновые вибрации в стенках шахты. Анаплиан поманила своих спутников к себе и, когда они соприкоснулись, сказала:

– Главная дверь должна была открыть и самую нижнюю, так что мы можем пролететь прямо до нужного места. Ксасс и четыре ракеты скафандра пойдут первыми.

– Смотри-ка, – сказал Фербин, глядя вниз. – Свет.

Мерцающий сине-серый круг быстро увеличивался по мере их падения. За ним неясно мерцали гигантские предметы – выгнутые и размашистые, остроконечные и луковицеобразные, выщербленные, ребристые и зубчатые. Казалось, четверо падают в скопление лопастей размером с грозовую тучу, освещенное молнией.

– Осторожно! – предупредил Турында Ксасс. – Предлагаю рассредоточиться; радиообмен менее опасен, чем кучное прохождение.

– Принято, – лаконично согласилась Анаплиан.

Они пролетели мимо свода машинного уровня и зависли, разделенные сотнями метров, над пятидесятикилометровым пространством – над чащей лопастей, бездействующих в полумраке. На расстоянии в несколько десятков километров высилась колоссальная лопасть вроде тороидальной шестерни, заполнявшая собой все поле зрения. Ее верхние кромки только что не касались свода. Под ней и за ней, похоже, были другие исполинские сферы и диски, крепившиеся на еще более массивных. А в сотнях километров дальше – их нижние части скрывались за довольно близкой стеной из комплексов спиральных лопастей, напоминавших гигантские раскрытые бутоны, – громоздились во мраке колоссальные колеса и шары, размером с небольшую луну. Все они, казалось, соприкасаются со сводом верхнего уровня.

«Адская коробка передач», – подумала Джан Серий, но предпочла ни с кем не делиться своими соображениями.

Здесь наблюдалось сине-серое мигание – периодическое, резкое, яркое. Вспышки сверкали с двух противоположных сторон, но вид на происходящее частично перекрывался какими-то механизмами.

– Это отсветы перестрелки, – сказал Хиппинс.

– Пожалуй, – ответила Анаплиан. – Есть сигналы с корабля?

Последовала пауза.

– Да, принимаю, но… Запутанные. Разбитые на части. Вероятно, это другая сторона – принимаем отражения.

Хиппинс начал говорить с облегчением, а закончил с долей тревоги в голосе.

– Наше направление? – спросила Анаплиан.

– Следуйте за мной, – велел Хиппинс, уходя в сторону.

– Ксасс, пожалуйста, вперед, – сказала Анаплиан.

– Уже, – ответил автономник.