Матильда

Эта мысль, маленькая и в своем роде простая, может стать верным шажком к следующей, еще более простой мысли. Прочным фундаментом, на которым человеку в ходе воспитания самого себя предстоит еще построить не один этаж, прежде чем он по-настоящему приблизится к понятию целостности, за которой сможет обрести и независимость, и полноценность, и определенную внутреннюю свободу.

А тогда, во время этой ссоры, размышления Матильды шли в куда более незамысловатом ключе – она просто ощутила себя старше Николая.

Он тогда воспринял ее слова всерьез и близко к сердцу, но так и не понял их смысл. После этой ссоры, несмотря на последующее за нею примирение, оба они продолжали думать каждый о своем: Николай – о том, о чем они оба старались не вспоминать – о будущем, его и Матильды. О чем думала в ту ночь Матильда по ее виду было не определить.

Петр Ильич Чайковский подошел к ней сам. Во время этой знаменательной встречи Матильда исполняла главную роль в «Спящей красавице» – роль Авроры. Как только занавес опустился, она, избегая разговоров, устремилась в уборную – настроение было скверным из-за размолвки с Николаем, кончившейся тем, что совпадение ли это было или нет – Николай вовсе не пришел на спектакль.

Когда в дверь уборной постучали, она была уверена, что это не Николай, скорее всего, он по обыкновению передал розы с кем-нибудь из гусаров. Но это был Чайковский. Матильда потеряла дар речи, и все те слова, которые она непременно желала донести до композитора, разом куда-то исчезли. Остался только молчаливый восторг. В ответ на его похвалы касательно игры Матильды ей хотелось кричать: «Я люблю вас за то, что вы делаете. Вы гений, и это я должна вас хвалить, а не наоборот!». Но это прозвучало бы ужасно глупо, а подобрать новые подходящие и нужные слова ей не виделось в такой ситуации возможным. Она лишь смогла пробормотать, что ужасно боялась, что встреча их лицом к лицу так и не состоится, и что она очень переживала из-за своего отсутствия на сцене во время поздравления с пятидесятым спектаклем «Спящей красавицы».

Петр Ильич затем произнес такое, что никак не могло уложиться в сознании Матильды: он выразил желание и готовность написать для нее балет.

Матильда не смогла совладать со своими эмоциями и расплакалась, схватив в порыве Петра Ильича за руку и посмотрев ему в глаза говорящим, полным любви и благодарности взглядом. Это был настолько ценный, настолько личный опыт, настолько всеоблемлящий триумф ее ремесла, что она так и не смогла найти в себе сил и желания поведать кому-либо об этом разговоре. Ни родители, ни Юля, ни даже Николай так никогда и не узнали о зародившемся в ту минуту союзе.

Союзу не суждено было сбыться: спустя полгода Петра Ильича Чайковского не стало. Матильда бережно хранила этот случай в своей памяти, используя его как спасательный баркас в самые тяжелые минуты своего душевного отчаянья – желание Чайковского работать с нею на многие годы осталось для нее живым доказательством правильности выбранного ею пути.

Не говорить о будущем больше не получалось, как не получалось и не думать. Матильда понимала: они могли сколь угодно тщательно и долго делать вид, что окружающего мира не существует, но как незнание закона не способно освободить тебя от ответственности за его исполнение, так и отрицание окружающей тебя действительности не дает тебе возможности по собственной воле перестать являться ее частью.

Окружающие продолжали считать Алису Генесскую наиболее подходящей Николаю партией, и хотя вопрос был уже, казалось бы, закрыт, сама ситуация с неизбежной женитьбой нет-нет да и возникала.

Летом Николай должен был отправиться в Лондон для того, чтобы присутствовать на свадьбе своего двоюродного брата принца Георга Йоркского, будущего короля Георга Пятого. Принцесса Аликс как раз находилась в гостях у королевы Виктории, так что ее новая встреча с Николаем была неизбежна.

Матильда и Николай как могли обходили стороной все эти неприятные темы, охраняя – или хотя бы пытаясь охранять тем самым время своих встреч от тяжелых раздумий. Получалось с трудом.

Николай, привыкший делиться всеми своими переживаниями и соображениями с Матильдой, говорил о принцессе Алисе с нескрываемой теплотой. Матильда уговаривала себя – она считала ревность, особенно в самых худших – женских истеричных проявлениях ревности – одним из самых дешевых и некрасивых человеческих качеств. Конечно, Николай и Алиса были знакомы давно, конечно, у них было много общего, они продолжали все это время общаться по переписке. Матильда старалась не думать о том, что когда-нибудь неминуемо настанет момент, когда Аликс сможет предстать перед Николаем в новом образе – в образе потенциальной невесты.

Рассвет. Через час Николаю надо было уходить, поспать хотя бы час он уже не успевал. Хотелось поговорить о чем-то хорошем.