Матильда. Тайна Дома Романовых

Матильда заплатила паромщику, чтобы перевез на ту сторону, к крошечной пристани у дворца, боясь, что Николай уже там и она не успеет привести в порядок снова расползшиеся как тараканы мысли, и втайне надеясь, что он опередил…

Николая не было. Матильда обошла миниатюрный театр, стараясь запомнить каждую мелочь, снова и снова мысленно и даже шепотом повторяя слова, которые скажет любимому человеку:

– Ники, я люблю тебя и никогда не смогу полюбить никого другого так же сильно. Но я понимаю, что ты император, у тебя невеста, ты должен жениться и править. Ты не имеешь права предать Аликс и, главное, Россию. Тебе Господь дал судьбу государя-императора, так будь им.

Собиралась обещать уехать подальше от России, чтобы даже своим присутствием не напоминать о себе. Хотела просить, заклинать его, чтобы исполнил Его волю и чтобы был счастлив с Аликс.

Она твердо решила, что никакого прощания до утра не будет, у Ники завтра венчание, он должен вернуться домой как можно скорее.

Как и вчера, Матильда была готова бросить к ногам любимого свою собственную жизнь, свое счастье, она желала сделать это и сейчас, но только понимала эту жертву иначе. Она не имела права мешать Ники быть государем, это его судьба, а не жизнь отрекшегося монарха где-то вне России, который к тому же непременно станет всеобщим изгоем.

Кшесинская не хуже Марии Федоровны понимала, какую бурю возмущения вызовет в Европе отказ жениться и отречение Николая, что это повлечет серьезные последствия для всей России. Нет, они не имели права бросать на одну чашу весов свое личное счастье, а на другую счастье России.

И это не были пафосные мысли, Матильда действительно чувствовала, что нельзя ожидать от Ники такой огромной жертвы, что эта жертва не сделает счастливыми никого, даже их самих. Рано или поздно он вспомнит, что не выполнил предназначение, и раскается. И возненавидит ее как причину своего несчастья.

Матильда уселась прямо на пол на миниатюрной сцене, стараясь не разрыдаться…

Когда Воронцов выбежал на берег, паром уже отошел. Он бросился в воду, но догнать было невозможно, пришлось ждать возвращения.

Паромщик не торопился, вернулся нескоро. Воронцов выскочил к нему из кустов, как черт из игрушечной табакерки:

– Давай быстрее обратно!

– Это зачем, барин? – настороженно поинтересовался паромщик, невысокий щуплый мужичок, едва по плечо рослому Воронцову.

– Мне надо туда же, барышня уже там, а я, видишь, опоздал, – соврал бывший поручик.

– А-а… Торопись, барин, она больно волновалась. Никак, от родителей сбежали? – хохотнул мужик, но Воронцов пресек ненужные разговоры:

– Поговори мне!

Окинув взглядом мощную фигуру пассажира, паромщик предпочел прикусить язык и лучше работать руками. Воронцов бросился помогать, но немного погодя закрутил носом:

– Чем это у тебя так воняет?

Мужик поскреб пятерней затылок и признался:

– Вона, керосин разлил давеча.

– Сдурел, что ли? Сгоришь же!

– Не, барин, обойдется.

Паромщик подумал, что и впрямь надо бы осторожней, потому как керосин был не только на палубе, но и стоял в углу в ведре у будки-навеса. Этот бугай прав – ежели полыхнет, то как сухая трава. Но русский авось взял свое, махнув рукой, паромщик подналег на трос, подтягивая свое суденышко к противоположному берегу:

– Завтра же вымою все.

– Подождешь и отвезешь обратно. Тройная цена будет.

– Ладно, барин…

Теперь на берегу остались только наблюдавшие агенты. Приказано взять обоих, а еще лучше Воронцова пристрелить при сопротивлении, но женщину, которая с ним, доставить к Власову.

Однако Кшесинская и Воронцов были на острове, а агенты пока на берегу. Они вызвали подкрепление и просто ждали.

Услышав шум за дверью, Матильда несколько раз глубоко вздохнула, как перед выходом на сцену, и поспешила навстречу:

– Ники!

– Тсс! – зажал ей рот Воронцов. – Вспомнили меня, Матильда Феликсовна? Или совсем позабыли? Вы мне поцелуй должны.

Поцелуй он сорвал – жесткий, властный, давно им ожидаемый.

Матильда сжала губы, пытаясь освободиться от его рук, но куда маленькой балерине против такого богатыря?

Воронцов рассмеялся:

– Теперь вы моя, Матильда Феликсовна, навсегда моя. Уедем с вами далеко-далеко, в лесной избушке нас не найдут…

Почему-то мелькнула мысль, что один предлагал дворец, пусть и миниатюрный, второй – лесную избушку. А Андрей жизнь вдвоем за границей… И никто не предлагал выйти замуж. Как баядерке.

Может, так и надо? Она балерина, которая должна развлекать на сцене и за сценой.

Стало невыносимо горько, Матильда прекратила сопротивляться, это позволило Воронцову быстро замотать ее в сорванную со стены драпировку, накинув верх, словно фату, и потащить прочь из дворца к парому.

И тут она не сопротивлялась, ведь тайну дворца Воронцову мог открыть только Ники. Это понимание было самым горьким. После него не стоило вообще ничего делать. Разве что утопиться посреди озера, когда отплывут.

– Развяжите меня, я не сбегу…

– Сейчас, сейчас, – пообещал ее похититель.