Матильда. Тайна Дома Романовых

– Ой, ё… – перекрестился паромщик, увидев Воронцова с завернутой в ткань Матильдой, перекинутой через плечо. Он понял, что невольно оказался участником какого-то похищения, за которое обязательно завтра же спросят. С него спросят. Надо поскорей оттолкнуть паром от берега, Господь с ним, с заработком…

Отступая назад, он задел то самое проклятое ведро с керосином, и теперь горючая жидкость разлилась потоком. Малейшей искры достаточно, чтобы весь паром превратился в костер.

– Ой, ё… – еще раз выругался паромщик не только из-за керосина на палубе, но и из-за Воронцова, успевшего прыгнуть на палубу.

– Вот сюда… Матильда Феликсовна, здесь, конечно, керосином воняет, этот дурень разлил, но потерпите. Скоро мы переправимся…

– Отпустите меня, пожалуйста.

По дикому поведению и взгляду Воронцова Матильда поняла, что Ники к похищению не причастен. Но где же он?!

– Нет, Малечка, теперь вы моя. Мы больше не расстанемся. – И паромщику: – Чего встал, болван! Двигайся!

Чтобы ускорить движение парома, Воронцов и сам схватился за трос. От рывка стоявший и без того на самом краю стола в будке фонарь упал в керосиновую лужу, но Воронцов не обратил на это внимания, он тянул трос сильными руками, спеша на противоположный берег.

Матильда, пока не смотрят, постаралась освободиться от ткани. Выпутаться удалось, и вовремя, потому что керосин загорелся! Увидев пламя, захватывавшее небольшую палубу, Матильда закричала от ужаса:

– Помогите! На помощь! Спасите!

Увидели огонь и Воронцов с паромщиком. Воронцову ничего не стоило прыгнуть за борт и выжить, но он решил пробиться через пламя к Матильде, и… вспыхнул, словно факел, сам.

Паромщик, который оказался к Матильде ближе, сначала замер от ужаса, а потом с силой толкнул ее в воду:

– Прыгай, дура!

Следом полетел спасательный круг.

Но, потянувшись за ним, паромщик споткнулся и тотчас превратился во второй факел!

Николай с Андреем спешили. Ники удалось выбраться из дворца переодетым в гражданскую одежду. Чтобы оторваться от преследования ищеек Власова, а Николай прекрасно понимал, что оно будет, пришлось ехать в экипаже Андрея, потом пересесть в пролетку, а потом и вовсе в невиданное средство передвижения – авто.

Андрей справился – в нужном месте их ждали две пролетки, каждая из которых поехала в свою сторону. Причем стояли они бок о бок, а кузены, сев в одну, быстро протиснулись во вторую. Оба экипажа закрытые, кто сидит внутри – не видно.

Дождавшись, когда их преследователи поедут за первым, Андрей приказал двигаться и второму. Немного погодя стало понятно, что ищейки взяли ложный след.

– Ну, ты и конспиратор! – восхитился Николай догадливости и предусмотрительности юного князя.

Тот недовольно молчал.

Авто он вел не очень уверенно, но Николай не умел и так, потому поинтересовался:

– Ты когда машину водить научился?

Андрей процедил сквозь зубы:

– Я не научился. Второй раз в жизни за рулем. Это машина твоего брата – Миши.

Больше ни о чем поговорить не успели, они уже ехали по аллее Нижнего парка, как вдруг услышали женский крик:

– На помощь!

Голос доносился со стороны воды, спутать этот голос ни с каким другим оба не смогли бы – кричала Матильда!

– Туда! – показал в сторону воды Ники, но Андрею не надо было указывать. Он свернул с дорожки и помчался прямо по косогору спуска, то и дело попадая колесами в ямки и рискуя перевернуться.

Они не успели даже спуститься, как увидели полыхающий ярким костром паром. Несомненно, голос Матильды доносился оттуда! Оттуда же несся и безумный рык Воронцова:

– А-а-а!

Машину остановили передними колесами в воде, выскочили оба с криком:

– Маля!!!

Но из-за треска пламени не услышали и собственных голосов, зато увидели… два горящих силуэта – один Воронцова, пытающегося сбить пламя, но, видно, зацепившегося ногой за что-то, и на другой стороне парома силуэт поменьше, мечущийся одним сплошным факелом. Матильда?!

Оба бросились в воду, но до парома далеко, да и бесполезно, такой факел не потушить, никого не спасти.

Николай едва успел схватить Андрея, чтобы тот не поплыл и не превратился в еще один костер. Тот отбивался, ему не до разумных решений.

– Это ты! Это ты ее погубил! – У несчастного Андрея началась настоящая истерика.

Николай прижал его к себе, ткнул лицом себе в пиджак, чтобы крики не разносились по округе. Андрей, рыдая, продолжал обвинять:

– Т-ты… п-по-губи-ил…

Сначала Николай прошептал в ответ:

– Я…

Потом, глядя, как догорает паром, всхлипнул сам:

– Господь так решил… Его Воля, Андрей. Не допустил меня… Его Воля… Но как же жестоко, Господи. Почему не меня – ее?

Состояние агентов, увидевших последовательно гибель парома и людей на нем, а потом отчаяние самого императора, трудно передать. Они понимали, что оказались свидетелями чего-то такого, чего лучше не видеть. Теперь даже молчание не спасет.

Но служба есть служба, пришлось сидеть в кустах до самого отъезда императора с великим князем, вернее, их ухода, ведь автомобиль оказался в воде.

Пока вытаскивали, пропустили нечто важное, что открылось много позже.