Матка

— Человек двести… — прошелестело в толпе.

Беля кивнула.

— Ну, собирайтесь. А оружие здесь оставить.

На этот раз в толпе зашелестело громче.

— Как, оружие бросить?..

— Кто не может прожить без пулемета, остается здесь, — отрезала Беля. — Остальные грузятся в машины со жратвой и экскурсионные автобусы. Танки, БТРы, гранаты, автоматы оставить здесь. Шмонать не стану, но если впоследствии увижу у кого-нибудь огнестрельное оружие, из него же на месте и убью, — пообещала Беля, и все сразу ей поверили. — Через полчаса я уезжаю. К этому моменту желающие присоединиться должны подготовиться, и учтите, герчеяуре… — тут Беля обвела толпу внимательным взглядом: — Иногда умереть легче, чем остаться жить. Спасение — это испытание.

Путешествие оказалось довольно долгим, хотя происходило на оглушительной скорости. Беля стрелой мчалась по ей одной понятному маршруту, петляя среди железобетонных развалин и проржавевших корпусов машин на засыпанных мусором опустошенных улицах, выныривая на трассы и вновь съезжая на размытые дороги через поля и, казалось, вовсе не заботилась о том, успевает ли кто-либо из ее спутников повторять ее рискованные виражи. Между тем старатели, к своему немалому удивлению, добрались вместе с Белей до пункта назначения в полном составе — возможно, именно потому, что неотрывно следили за дорогой, переживали о сохранении скорости и лишь смутно осознавали, что за время вторжения габбро они никогда не пересекали обширные пространства страны, превратившейся в смертельную ловушку, так решительно и открыто. Беля же вела мотоцикл так уверенно, словно не сомневалась, что остальные следуют за ней, и очевидно было, насколько привычным способом передвижения казались ей подобные гонки сквозь кишащую монстрами вымершую землю.

Под вечер колонна выехала на замысловатый серпантин. Когда горная дорога стала казаться старателям бесконечной и у всех заложило уши от разреженной атмосферы, Беля впервые продемонстрировала, что еще помнит о своих незадачливых спутниках. Подняв руку в знак того, что скоро будет остановка, Беля указала на небольшую парковку у подножия очередной горы, на которой среди леса виднелось несколько полуразрушенных хозяйственных построек.

— Быстро, быстро! — немедленно раздался окрик, едва машины остановились. — Выгружаемся, и даю вам десять минут перерыва… чайку тяпните, чтоб в голове прояснилось, или кому там что еще… Через десять минут всем собраться… да вот хоть на этой дороге — чего там, движения на ней теперь нет, все, кто мог приехать, уже приехали… Ну, словом, располагаемся здесь стройными рядами, я вас буду инструктировать, — заключила Беля.

Перерыв, конечно, затянулся против указанного срока — ошарашенные и усталые старатели частью разбрелись среди машин, разминая затекшие мышцы, частью сгрудились вокруг кузова с припасами, последовав совету Бели насчет чая "и кому там что еще". Но минут через двадцать старатели начали подтягиваться на дорогу, по парапету вдоль которой прогуливалась терпеливо поджидавшая их Беля.

— Ну что, все собрались? — девушка бегло оглядела слушателей. — Просьба сосредоточиться — это будет ваше последнее усилие на сегодня… — Беля выдержала многозначительную паузу.

Старатели примолкли.

— Итак, герчеяуре, — начала Беля, важно прохаживаясь из стороны в сторону, — как вы все прекрасно знаете, мы сейчас находимся в состоянии войны. Что такое война? — Беля взглянула на старателей, выдержав риторическую паузу, и ответила сама себе: — Война — это осуществление собственной жизни посредством уничтожения противника. Какое здесь ключевое слово? — на этот раз было ясно, что вопрос подразумевает ответ.

— Жизнь, — серьезно сказал Ладшев.

— Правильно, — согласилась Беля. — Собственная жизнь. Это означает, что разрушение не должно быть самоцелью. Война — это всего лишь специфическая форма созидательной деятельности. И главное для нас — последовательно и настойчиво претворять в жизнь собственные планы и принципы, а уж будет при этом уничтожен противник или нет — вопрос чисто технический, второстепенный. — Беля уселась на корточки и обвела слушателей внимательным взглядом. — Здесь возникает следующая проблема. А есть ли у кого-нибудь из присутствующих какие-нибудь планы, не говоря уже о принципах? Есть ли у кого-нибудь хоть сколько-нибудь конкретное представление о смысле жизни, хоть самая скромная цель? — Беля выдержала паузу. — Это вопросы для самостоятельной проработки, сейчас на них отвечать не нужно, — пояснила она. — Сейчас на них отвечу я: нет, среди вас такого человека нет. Вы все — несуразное сборище стопроцентных придурков, разбазаривших свою жизнь, как попрыгунья-стрекоза, и навлекших на свою цивилизацию смертельную опасность — свою вину в появлении которой вы даже не осознаете. Поэтому теперь цели в вашей никчемной жизни буду выбирать я. И наша первая жизненно важная цель… — Беля поднялась во весь рост и торжественным жестом указала на видневшуюся в отдаленном горном ущелье обширную долину, — построить город вон на том земельном участке.