Матрица и философия. Добро пожаловать в пустыню реальности

Почти все экзистенциальные философы когда-либо рассуждали о неминуемом выборе между правдой и неведением, реальностью и иллюзией. Большинство из них применяют другие термины – подлинность и неподлинность (или аутентичность и неаутентичность). Подлинность описывается как состояние, при котором индивид знает истинную природу человеческого бытия. Неподлинность, в свою очередь, – состояние, при котором человек либо отрицает эту природу, либо пребывает в неведении насчет нее. Экзистенциалисты верят, что бытие изначально не имеет конкретной цели или заранее заложенного смысла – смыслом его наполняют люди. Соответственно, люди должны нести ответственность за выбранный смысл и понимать, что его зачастую может сопровождать тревога. Абсурдность, отчуждение, страдание и аутентичность – вот самые частые предметы обсуждения экзистенциальных философов. Выбор Нео, затрагивающий многие из этих пунктов, в итоге является выбором между подлинностью и неподлинностью.

В большинстве случаев экзистенциалисты, в том числе величайшие из них (Альбер Камю, Жан-Поль Сартр, Мартин Хайдеггер) выбирали подлинность и порицали неподлинность. Сартр называл ее предательством[71], Камю – интеллектуальным самоубийством[72]. Хайдеггер утверждал, что неподлинная жизнь не просто «ограничивает любые возможности», но «исключает возможности как таковые» («Бытие и время»). Подлинную жизнь те же философы называют храброй, полной «величия» («Абсурдное рассуждение») и «свободной от иллюзий» («Бытие и время»).

Как ни странно, несмотря на все эти восхваления экзистенциалистов, литературные персонажи, которые стремятся к подлинности или достигли ее, унылы или откровенно депрессивны. В то время как неподлинные герои (люди обыденности) живут в безмятежном неведении, герои, близкие к подлинности, изображаются тревожными, замкнутыми и близкими к безумию. Из-за обилия в экзистенциальной литературе подобных образов создается впечатление, что стремление к подлинности влечет за собой отчуждение, социальную изоляцию, а иногда и безумие. Возникает вопрос: а не стоит ли просто сделать выбор в пользу неподлинности, принять синюю таблетку?

В данном эссе мы рассмотрим плюсы и минусы подлинности (аутентичности) и неподлинности (неаутентичности). В качестве доказательства тех или иных аргументов я буду использовать образы персонажей из «Матрицы» и «Тошноты» Сартра, так как на их примерах удобно рассматривать все за и против. Хотя сначала мы поставим под сомнение привлекательность подлинности, в заключение я приведу аргументы в ее пользу и постараюсь доказать, что благодаря ей может быть достигнута особая безмятежность. Я за красную таблетку.

Красный или синий? Нео и Сайфер, аутентичность и неведение

Как и классика экзистенциальной литературы, «Матрица» демонстрирует как привлекательность аутентичности, так и ее неприятные последствия. По сюжету, в будущем после долгой и изнурительной войны машины поработили людей, превратив их в источник энергии и подключив к виртуальной реальности Матрицы. В Матрице обитают миллиарды людей, не подозревающих о своем положении, но некоторым из них удалось освободиться. Они вынуждены постоянно спасаться от преследующих их машин.

В «Матрице» можно найти множество философских отсылок, но в перспективе вопроса подлинности и неподлинности нам будет интересно взглянуть на освобождение Нео и предательство Сайфера.

Нео – как раз из тех персонажей, чей переход к аутентичности сопровождается агонией. Рожденный в Матрице, он не подозревает, что мир вокруг него иллюзорен. Но Морфеус и его соратники освобождают Нео. Его, словно платоновского пленника в пещере, выводят из неведения к просвещению, и это болезненный процесс. Он мучается физически и морально: глаза болят, потому что он «никогда раньше их не использовал», мышцы атрофированы, и, конечно, он испытывает жестокий когнитивный шок. Морфеус извиняется перед Нео за все мучения и объясняет, что взрослых из Матрицы обычно не освобождают, так как травма слишком глубока. Нео приходится смириться не только с тем, что вся его жизнь была ложью, но и с тем, что положение реального мира более чем плачевно. Нео приходится проглотить больше горькой правды и взять на себя больше ответственности, чем когда-либо.

Сайфера, в свою очередь, освободили из Матрицы раньше, относительно молодым. Большую часть своей жизни он прожил, зная правду. На примере Сайфера мы видим, как привлекательны могут быть неподлинность и неведение. После стольких лет жизни в лишениях и постоянном страхе уничтожения Сайфер уже не надеется, что в реальном мире что-то изменится. Он готов предать свою команду ради того, чтобы агенты стерли ему память и вернули в Матрицу. «Я знаю, что этого стейка не существует, – говорит он агенту Смиту за ужином. – Я знаю, что это Матрица дает моему мозгу сигнал, что он сочный и аппетитный. Но мне все равно. Спустя девять лет я осознал, что счастье – в неведении».