Матрица жизни на Земле

«Два холма, между которыми стоит Кайлас, называются холмами Ваджрапани и Манджушри – это престол Держателя Алмазного Скипетра (что переводится как «удар молнии»). Он сражается с силами тьмы и разрушения… Эти горы, подобные пирамидам, стоят как часовые по обеим сторонам Кайласа… Рядом находится холм Авалокитешвары – Бодхисаттвы Сострадания, покровителя Тибета…»

– Эх, как жаль, что я не обратил должного внимания на эти холмы и не зарисовал их, – подумал я.

Единственное, что доказывало причастность северной зоны Города Богов к миру Эфира, это то, что находящийся здесь холм Авалокитешвары есть «холм Сострадания», то есть холм, которому приписывается чувственный аспект – сострадание, характерное для мира Эфира.

Посетовав на свою невнимательность, я слегка занервничал. В голове промелькнуло слово «фантом»…

И тут я вспомнил, что именно на северной стороне Города Богов располагается грозное Зеркало Царя Смерти Ямы.

– Почему оно, это Зеркало Смерти, обращено именно сюда, где в Городе Богов воплощается первоэлемент Ветер, олицетворяющий мир Эфира? Почему? Неужели смерть людей осуществляется через мир Эфира? Неужели? – будоражили меня вопросы.

Но ответа не было. Я чувствовал, что рано или поздно в голову должна прийти какая-то принципиально новая идея, которая все поставит на свои места. Но эта идея не приходила. Бог не давал ее мне.

Почему Зеркало Царя Смерти Ямы обращено в сторону Зоны Эфира? Неужели смерть людей осуществляется через мир Эфира?

Я откинулся на кресле и, стараясь угомонить в душе чувство негодования, стал думать о следующей зоне Города Богов – зоне Воды. Только я начал думать, как открылась дверь, и вошел Юрий Иванович Васильев.

– Шеф! В общем вот что я сделал с колбасой. Я сказал Алие, чтобы она не трогала общаковую тарелку с колбасой, а нарезала нам с ней отдельно по три тонкие скибочки колбасы и положила на тарелки. Эти тарелки с тремя скибками в каждой она по моему указанию поставила мне и себе, а американке пододвинула полную общаковую тарелку, – отчитался Юрий Иванович.

– А в общаковой тарелке сколько скибок колбасы было? – спросил я.

– Ну… – прикинул Юрий Иванович, – штук тридцать, наверное. Да и толще нарезана там колбаса-то.

– Неделикатно как-то вы с Алией поступили… американку как обжору выставили; целую общаковую тарелку поставили перед ней… по принципу «Жри, давай!» – недовольно пробурчал я.

– Шеф! Ты не прав! Американка-то все на общаковую тарелку поглядывала. Вот я и решил… А она еще и «сэнк-ю» сказала, что переводится как «спасибо». Хотела, значит, эту тарелку.

– Ну и… съела она эту тарелку колбасы?

– Доедает, – ответил Юрий Иванович.

– Неужели? – удивился я.

– Гадом буду, не вру, – кивнул Юрий Иванович.

– С хлебом хоть ест или чистоганом?

– Чистоганом лопает.

– Запивает чем-нибудь, кол-басу-то?

– Горячий чай… со льдом… она не стала пить. Попросила воды. Алия ей налила воды с газом, а она говорит, что с газом не пьет. Тогда я из общаковой канистры ей фужер воды накачал… некультурно, конечно, получилось, но она эту воду пьет, – поделился Юрий Иванович.

– Ладно, Юра, я немного подумаю о науке.

– Один только вопрос, шеф! Если она эту тарелку колбасы… общаковой… доест, вторую тарелку нарезать?

– По обстановке решай, Юрий Иванович.

Юрий Иванович Васильев качает воду в фужер из общаковой канистры

Юрий Иванович ушел. Я погрузился в мысли о зоне Воды Города Богов. Вода для меня была более понятна. Вода – она везде вода: течет, плещется, кипит, ласкает тело во время купания, приятно проглатывается (с газом или без газа), входит в состав чая или супа, летает в виде облаков, зависает в виде тумана, замерзает в виде льда, выпадает в виде снега и так далее, и так далее. Вся наша жизнь связана с водой. Ни шагу нельзя ступить без воды. Да и наши тела почти на 90 % состоят из воды.

О воде я, честно говоря, кое-что знал. Я даже организовывал специальную гималайскую экспедицию под названием «В поисках живой и мертвой воды», где мы на покрытом льдом озере на высоте 5000 метров доставали из глубин легендарную «мертвую воду», а на высоте 5500 метров из журчащего водопадика нацедили не менее легендарной «живой воды», чтобы потом, остерегаясь лавин, спуститься вниз, довезти эту воду до Уфы и изучить ее лабораторно. Результаты лабораторных исследований повергли нас в шок: «мертвая вода» активизировала ген смерти (ген апоптоза) в патологических клетках (раковых, например), а «живая вода» активизировала «ген жизни» нормальных клеток, как бы увеличивая их долголетие. Но… оказалось, что «мертвая» и «живая» вода вскоре утратили свои удивительные свойства, вобрав информацию из окружающей уфимской среды. А с Гималаев воды, как говорится, не натаскаешься.

На озере с «мертвой водой»