Маверик. История успеха самой необычной компании в мире

Вам часто приходится это слышать в Латинской Америке, и на то есть причины. Коррупция изобретена не у нас, но сравниться с нами в этом может только Африка, где сложились поистине благодатные условия для ее роста. Это повсеместное явление ниже экватора, демократичное в полном смысле этого слова, так как участвовать в коррупции может любой желающий. Обычно получения паспорта ждут несколько недель, но при помощи взятки его можно получить за день. Разрешение на строительство? Штраф за превышение скорости? Проверка отчетности? Никаких проблем.

Почему я оказался монахиней в борделе? Я родился богатым. Как говорится, почувствуйте разницу. Воспитание в состоятельной семье дает возможность проявлять идиосинкразию разного рода. Одним из моих принципов стала уверенность в том, что бизнесом можно заниматься без слепого повиновения установленным, но давно устаревшим правилам и традициям, включая коррупцию.

Большинство крупных латиноамериканских компаний не смогли бы выжить под давлением коррумпированных правительств (к которым можно отнести практически все правительства за последнюю сотню лет), если бы они не обменивали значительные кредиты и наличность, допустим, на изменение зонального тарифа при постройке фабрики или на лицензию на открытие дочернего бизнеса. Примерно через три года после того как я вступил во владение компанией, мне представилась возможность проверить мою убежденность в том, что Semco может быть не такой, как все.

Компании в Бразилии время от времени подвергаются стандартным проверкам якобы для того, чтобы проверить соблюдение строительных норм и правил и других инструкций. Нам нанесли подобный визит сразу после реконструкции части завода в Санто-Амаро. Закон гласил, что на заводе необходима крытая галерея, отделяющая производственные помещения от раздевалок рабочих, но у нас ее не было. Я не знаю почему. Скорее всего, просто недосмотр. Два инспектора выбрали в качестве меры наказания маленький штраф и дали нам девяносто дней, чтобы выполнить это требование.

Но мы были слишком заняты, чтобы найти для этого время. Увы, когда бизнес делается с помощью взяток, люди редко испытывают потребность соблюдать нежесткие требования, поскольку убеждены, что в итоге так или иначе им будет позволено все.

Инспекторы возвратились и на этот раз сказали, что им придется оштрафовать нас на 200000 долларов и, если мы не внесем изменений в конструкцию здания в течение тридцати дней, нас закроют. Пауза. Или они могут, так сказать, «проконсультировать» нас за 20 000 долларов «гонорара». Тогда не будет штрафа и закрытия фабрики. Обычный бизнес.

Мы с Кловисом долго обсуждали этот вопрос. Вариант со взяткой не рассматривался, но, с другой стороны, возможность закрытия фабрики была слишком ужасна, чтобы даже думать об этом. При этом мы никоим образом не смогли бы внести изменения всего за тридцать дней. И тогда мы решили подать жалобу.

Мы осознавали, что идем на риск и тут же превратимся в любимую мишень всевозможных инспекторов. Возмездие — их конек.

И все же мы позвонили в офис мэра. Нас направили к высокопоставленному правительственному чиновнику, который, как нас уверяли, был честным человеком.

Мы пошли к нему. У нас были фамилии этих двух инспекторов и человека, которого мы считали их начальником, — Рота. Чиновник принял нас тепло и был весьма заинтересован нашим случаем. По его словам, он искал возможность избавить город от коррумпированных чиновников и был рад нашей инициативе. «Я хочу, чтобы ваш рассказ выслушал человек, который возглавляет мою команду по борьбе с коррупцией», — сказал он, снимая телефонную трубку.

Мы с Кловисом обменялись взглядом. «Привет, — сказал чиновник в трубку. — Да. Вы можете сейчас зайти ко мне? У меня здесь два человека, которые рассказывают о взятке».

Несколько минут спустя в кабинет вошел высокий седой мужчина. «А вот и он, — сказал чиновник. — Господин Семлер, господин Бохикьян, познакомьтесь с господином Рота».

* * *

После этого визиты инспекторов участились, но мы не были уверены, что Рота имел к этому какое-либо отношение. Большинство инспекторов казались честными, и мы сделали все, что могли, чтобы придерживаться правил.

Мы не особенно волновались, даже когда в 1989 году на завод в Санто-Амаро прибыл с ревизией налоговый чиновник, высокомерный мужчина около шестидесяти лет. Потом мы выяснили, что он имел степень профессора и был адвокатом. Обычно налоговый инспектор задерживается примерно на неделю и затем, если он честен и нарушений не обнаружено, уезжает. Этот провел с нами неделю и ничего не нашел. Тогда он остался еще на неделю. И еще на одну. Он был на фабрике и пять месяцев спустя. Пять месяцев! Все это время наши люди тщательно выполняли его указания и давали ему все, что он пожелает.