Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

Тем не менее, хотя султан время от времени наносил некоторый ущерб Толедо, пока в стенах города царило согласие, подчинить его себе он не мог. К несчастью, согласию пришел конец. Нам неизвестно, что произошло в городе, но более поздние события 873 года дают основания полагать, что между христианами и ренегатами произошла ссора. Высокопоставленный житель Толедо по имени Ибн Мухаджир, судя по всему, ренегат, в 836 году покинул город вместе со своими сторонниками и предложил услуги коменданту Калатравы. Их с радостью приняли. По совету этих дезертиров было решено блокировать город и заморить его голодом. Осада была поручена принцу Валиду, брату султана. Осада длилась уже год, и в городе вовсю свирепствовал голод, когда прибыл гонец с флагом перемирия от арабского генерала. Он посоветовал толедцам сдаться, указав, что очень скоро они будут вынуждены это сделать и будет для них же лучше капитулировать, пока еще есть возможность получить благоприятные условия. Горожане отказались. К несчастью для них, гонец стал свидетелем не только их отваги, но также нужды и слабости. По возвращении он посоветовал немедленно начать штурм города. Валид последовал совету, и 16 июня 837 года Толедо был взят штурмом. Более восьми лет город наслаждался независимостью. Хронисты не сообщили нам, как султан обращался с жителями. Известно только, что Абд-ер-Рахман потребовал заложников и восстановления замка Амруса.

В последние годы правления Абд-ер-Рахмана христиане Кордовы попытались устроить необычное восстание. К нему мы теперь перейдем.

Латинские хронисты середины IX века дают нам много информации как относительно самого восстания, так и об образе жизни, чувствах и верованиях христиан Кордовы. Мы попытаемся воссоздать самые интересные подробности.

Глава 6 Евлогий и Флора

Из христиан Кордовы многие – причем самые просвещенные – не жаловались на свою судьбу. Их не подвергали гонениям, они могли свободно отправлять свои религиозные обряды и были вполне довольны. Одни служили в армии, другие имели доходные должности при дворе или в дворцах богатой арабской знати. Они даже следовали примеру своих хозяев – создавали гаремы и предавались разным восточным порокам.

Очарованные волшебством арабской литературы, люди со вкусом презирали латинских авторов и писали только на языке захватчиков. Современный писатель Альваро, более патриотично настроенный, чем другие его сограждане, горько об этом сожалеет. «Многие из моих единоверцев читают арабские стихи и легенды, изучают произведения арабских богословов и философов, но не для того, чтобы опровергать их, а чтобы научиться изящно и правильно говорить на арабском языке. Где теперь найдется хоть один, кто читает латинские комментарии к Священному Писанию? Кто среди них изучает Евангелия, пророков и апостолов? Увы, христианские юноши, которые выделяются своими способностями, знают только язык и литературу арабов, читают и ревностно изучают арабские книги, тратят огромные суммы, чтобы собрать для себя большие библиотеки, и во весь голос восхваляют эту литературу. А если им говорить о христианских книгах, они с презрением заявляют, что книги эти недостойны их внимания. О, горе! Христиане позабыли свой язык, и едва ли найдется один на тысячу, способный написать знакомому сносное латинское письмо. Зато нет числа тем, кто умеет выражаться по-арабски в высшей степени изящно и сочиняет стихи с большим искусством, чем сами арабы». Заметим, что христианство сумело отомстить, когда кардинал Хименес устроил публичное сожжение 80 тысяч арабских книг и арабский язык был предан анафеме, как «грубый язык презренной нации еретиков». Склонность к арабской литературе и почти повсеместное отрицание латыни, в конце концов, не были удивительными. Труды великих поэтов Античности не были известны в Кордове. «Энеида» и Сатиры Горация и Ювенала были новыми для кордовцев, когда Евлогий привез их из Наварры в 848 году. Теологические трактаты не имели привлекательности для мирян, и современная литература демонстрировала все признаки упадка. Латинские стихи еще писали, но правила долготы слога были забыты. Она приняла форму рифмованных стихов, где соблюдалось только ударение, да и стиль был небрежным и претенциозным.