Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

Однако пришел день, когда Абдуллах собрал всю свою смелость. Это было в конце 890 года, когда к нему прибыл гонец и принес от имени Ибн-Хафсуна голову Хаира ибн Шакира, правителя Ходара. Султан увидел в этом жесте лучик надежды. Он понадеялся, что его ужасный противник собирается пойти на мир. Он воспринял голову Хаира ибн Шакира как знак грядущего примирения. Ибн-Хафсун – так решил султан – хочет показать свою благодарность за полученный хороший совет. Ведь именно Абдуллах предупредил его, что Хаир вел двойную игру и признал альтернативного вождя – Дайсама, принца Тадмира. Не терпевший конкурентов Ибн-Хафсун предпринял ряд жестких и очень быстрых действий. Он направил Хаиру подкрепление, которое тот просил, но одновременно отдал своему человеку – Эль-Ройолу – секретный приказ отрубить Хаиру голову.

Однако Ибн-Хафсун довольно скоро развеял иллюзии султана. Он не вступил в переговоры, а осадил крепости в провинции Кабра, которые еще сохранили верность Абдуллаху.

Ситуация не могла быть хуже. Абдуллах наконец понял, что ему придется пойти на риск, чтобы получить все. Он сообщил визирям, что намерен атаковать противника. Удивленные визири указали ему, что он при этом подвергнется большой опасности. «Войско Ибн-Хафсуна, – сказали они, – многочисленнее, чем наше, и нам придется иметь дело с безжалостным противником». Тем не менее Абдуллах продолжал упорствовать. Султан предпочел смерть на поле боя продолжающемуся бесчестью.

Глава 15 Битва при Полеи

Ибн-Хафсун приветствовал отчаянную решимость султана со смесью восхищения и удивления. «Вся толпа наша! – сказал он Ибн-Мастане. – Пожалуй, этот Абдуллах еще не совсем пропащий. Пять сотен дукатов тому, кто сообщит мне, что он тронулся в путь». Вскоре Ибн-Хафсун узнал в Эсихе, что шатер Абдуллаха установлен на равнине Секунды. Он сразу же решил его сжечь: если ему это удастся, Абдуллах станет всеобщим посмешищем. Ночью Ибн-Хафсун выехал на равнину с небольшим отрядом всадников и атаковал рабов и лучников, охранявших шатер султана. Их было мало, но они оказали упорное сопротивление, и, привлеченные их криками, на помощь пришли солдаты из города. Поскольку Ибн-Хафсун желал всего лишь сыграть злую шутку с султаном, он, увидев, что все пошло не по плану, немедленно приказал своим людям отходить в Полеи. Люди султана устремились в погоню и многих убили.

Хотя эта ночная стычка не имела никакого значения, она стала исключительно важной в глазах жителей Кордовы. На рассвете горожане вышли навстречу кавалерии султана, вернувшейся с захваченными лошадьми и отрубленными головами. Люди были восхищены трофеями и с радостью и гордостью говорили друг другу, что Ибн-Хафсун, в панике бежавший от людей султана, вернулся в Полеи без единого всадника.

Однако вскоре предстояло намного более серьезное сражение, и неравенство сил было столь велико, что перспективы не обнадеживали. В армии султана было четырнадцать тысяч человек, из которых только четыре тысячи составляли регулярные обученные дисциплинированные войска. Армия Ибн-Хафсуна насчитывала тридцать тысяч человек. Тем не менее Абдуллах отдал приказ выступать и выступил в сторону Полеи.

В четверг 15 апреля 891 года армия подошла к реке, которая текла на расстоянии половины лиги от замка, и обе стороны понимали, что сражение должно произойти на следующий день – в Великую пятницу. Заметим, что, согласно правилу, установленному Никейским собором, в 891 году Пасха выпадала на 4 апреля. Но поскольку арабские историки относят битву при Полеи к 278 году по хиджре, представляется вероятным, что жители Андалусии праздновали Пасху по правилам их соотечественника Мигеция, осужденного Адрианом I в письме епископу Эгилы.

Утром армия султана приготовилась к бою рано, когда Ибн-Хафсун еще стягивал своих людей к подножию холма, на котором стоял замок. Последние, уверенные в победе, были полны энтузиазма и рвались в бой. Абдуллаха переполняли совсем другие эмоции. Немногочисленная армия, которую ему удалось собрать, была его последним ресурсом. От нее зависела судьба Омейядов. Если она потерпит поражение, все будет потеряно. В довершение всего ее командование оставляло желать лучшего, и главнокомандующий Абд аль-Малик ибн Омайя неумелым маневром сыграл на руку противнику. Он был недоволен занятой его людьми позицией и приказал отходить к холму, расположенному к северу от крепости. Армия начала движение, когда командир авангарда, храбрый Обайдаллах из рода Бени Аби Абда, прискакал к султану и закричал:

– Да поможет нам Бог! Куда ты ведешь нас, эмир? Неужели мы должны повернуться спинами к врагу? Они решат, что мы в панике отступаем, и изрубят нас на куски!

И он был прав. Ибн-Хафсун заметил ошибку противника и был готов ею воспользоваться. Султан не оспаривал справедливость суждения Обайдаллаха и попросил его совета.

– Наступать, и пусть будет так, как решит Бог, – ответил отважный командир.

– Да будет так! – решил султан.