Мажарин

Евгений Семенович за чем-то пошел на кухню, Марина стянула с полки фотографию и подошла к Сергею.

— Мажарин это ты, — уверенно постучала пальцем по стеклу.

— Нет, — засмеялся он, отпираясь.

— Это стопроцентно ты. Я знаю.

— Откуда знаешь? Я сам себя не узнаю.

— Зато я узнаю. Я тебя по спине узнала. Это твоя спина. Мажарин, я тебя даже по затылку, если надо, узнаю.

Сергей засмеялся и потянул руку, будто хотел задрать на ней футболку. Маринка шикнула и отошла. Вернув фото на место, она посмотрела на другое. Эта фотография ее особенно заинтересовала. Довольно старый снимок, на котором семья: мужчина, женщина и мальчишка. Кто этот мальчишка, она, разумеется, сразу поняла. Мажарин. Улыбается и слегка морщит нос.

Наверное, рядом с ним — погибшие родители. Захотелось глянуть на фото поближе, но у Марины не хватило смелости взять его в руки.

— Узнаешь своего? — спросила подошедшая Людмила Захаровна.

— Конечно, — добросердечно улыбнулась Марина, но внутри почему-то вздрогнула.

Тетя Люда взяла с полки фотографию и протерла ладонью рамку, словно стирая с нее пыль.

— Братик мой… и Галочка… так страшно и неожиданно все случилось, раз — и нет людей… на ровном месте.

— Да, — уважительно понизив голос, согласилась Марина.

— Надо в церковь сходить свечки поставить. Сходим?

— Конечно.

— А Серёга у нас не меняется, такой же — все ржет и ржет, — засмеялась тетя Люда. — Серёга, а ты жениться собираешься или голову Маринке дуришь?

Мажарин нахмурился и кивнул:

— Собираюсь.

— И когда?

— Как вернемся в Москву, так и подадим заявление.

— Вот и правильно. Чего тянуть? Надо жениться и детишек заводить.

— Вот как женюсь, так сразу и начну заводить.

Людмила Захаровна присела радом с племянником и хлопнула его по колену:

— Девку надо, слышишь? А то одни пацаны! Ты и Лёшка, у Лёшки двое пацанов! Девку нам надо в семью. Срочно!

— Срочно, — весело засмеялась Марина: с такой иронией говорила тетя Люда и так по-доброму наставляла. — Это как получится!

— Должно получиться. Вон Семеныч о внучке мечтает, но что-то наши третьего не планируют.

— Люд, ну что ты прицепилась к молодым, — попытался Евгений Семенович урезонить жену.

— Молчи, старый, дай поговорить! — махнула она рукой.

Марина, тоже усевшись рядом с Серёжкой, снова рассмеялась.

Они еще долго разговаривали, и Стэльмах поняла, что эти разговоры о свадьбе и детях ей очень нравятся. Потому что вместе с этими шутливыми обсуждениями их с Мажариным будущее приобретало реальные и весомые черты.

Когда ложились спать, дождь кончился, ветер перестал завывать, и все вздохнули спокойно.

Все. И домочадцы, и, кажется, сам дом.

Глава 22

Арт от Оли (принцессочка)

Беснующаяся погода еще пару дней держала всех дома — выбираться на улицу в дождь не хотелось. Когда Алексей и его жена вернулись из Греции, погода наладилась, будто солнце они привезли с собой. Светило оно, как по заказу, ярко, грело тепло. Последние дни отпуска проводили весело. То рыбалка, то шашлыки, то прогулки по городу — кино, парки, развлечения, осмотр достопримечательностей.

Хотя, если быть честной, Марина ехала в Питер не с намерением полюбоваться архитектурой. Она хотела узнать другого Мажарина. Того Серёжку, которого знали и любили родственники. Чтобы добавить это знание к своим чувствам и мыслям. Чтобы эта часть его жизни стала и ее жизнью тоже.

Мажарин стал необычайно заботлив. Нет, таким Сергей был всегда, но теперь его забота приобрела другой характер. Не та она, что с тревогой в глазах, вслушиванием в каждое слово и поиском подвоха. Будто отпустил он Марину и успокоился. Хотя сам всегда рядом — готов подхватить, если оступится. Его сильные руки больше не дадут ей упасть.

Серёжа часто спрашивал, нравится ли ей здесь, уютно ли?

Марине понравился этот город. Как Санкт-Петербург может не понравиться? Разве может быть неуютно в семье, которая с самого первого дня приняла ее как родную. Казалось, она давным-давно знакома с этими людьми. Все, о чем они говорили, было ей понятно. Все, о чем переживали, было ей близко. Переживали они о благополучии стариков, о счастье детей и здоровье близких. Без рвущего глотку пафоса и ненужного геройства.

Крутились они в каждодневной суете, в этих заботах не забывая о главном, — друг о друге.

О своих ощущениях Марина говорила коротко, ограничиваясь скупыми понятными фразами.

Иногда вложить в слова истинный смысл бывает крайне трудно. Для нее это оказалось невозможным. Нужно сказать о простом. О важном. О том, что проникло в каждую клеточку и наполнило все ее существо новым смыслом.

Не описать ощущений, когда монотонный стук дождя рифмуется с ритмом сердца. Не высказать, как запах домашней выпечки будоражит не только аппетит, но и все сознание. А от чая с травами, который заварили лично для тебя, становится горячо не в желудке, а во всем теле. Становится горячо в душе…

— Научите меня печь такие же булочки, — попросила Марина Людмилу Захаровну, решив, что ей обязательно нужен именно этот рецепт именно этих булочек. Она обязательно научится их печь, и у нее дома будет так же сладко пахнуть ванилью.