Мазохизм смерти и мазохизм жизни

Именно удачная паранойяльная защита от смертоносного мазохизма противопоставляет паранойю холодному психозу при анорексии, который тщетно пытается излечить (первичный) мазохизм посредством (вторичного) мазохизма. Между этими двумя полюсами можно установить некую психоаналитическую нозографию (эрогенного) смертоносного мазохизма при разных психозах, потому что мы уверены в его имплицитном и/или эксплицитном присутствии при всех психозах. Можно попробовать также описать смертоносный мазохизм при шизофрении, который с этой точки зрения занимает серединную позицию: шизофреник постоянно «искушаем» смертоносным мазохизмом, однако ему удается (обычно) остановить развитие, чтобы вновь начать этот цикл, потом вновь… Это описание соответствует в мазохистическом плане парадоксальности шизофрении, описанной П. К. Ракамье. Парадокс не разрушает то, что он утверждает, но он возвращается через разрушение противоположного разрушения, возвращаясь вновь к точке отправки, и это постоянно повторяется. Парадокс является для шизофреников не только системой разрушения, он является также (круговой) системой восстановления. В такой парадоксальности, что является их способом проживать внутреннюю диалектику мазохизма, шизофреники подобны гимнастам на трапеции, которые устремляются в пустоту (смертельного мазохизма) и хватаются (обычно за обнаруженный вновь) объектный мазохизм, хранитель жизни… Это связано, полагаем мы, с их специфическим способом переживать объект: они обязаны отрицать их существование, но он существует для них в той же мере, в какой они его отрицают. «Объект, который не присутствует там лишь по той причине, что его там нет, не является отсутствующим объектом…» Однако эти данные изучения мазохизма при психозах переходят за пределы нашей статьи.

Что можно сказать в конце этого путешествия по стране мазохизма? Что есть, несомненно, еще достаточно многое, чего мы не увидели, и есть другое, что мы лишь наметили, возможно, потому что мы не готовы внутренне это увидеть, и многое другое, которое мы не смогли понять потому, что нам не хватает сопровождающего, жителя этой страны, который бы все объяснил… Но мы вернулись с общим впечатлением, которое понемногу становится убеждением, сопровождающее нас на протяжении этой работы: мазохизм является самой крепкой крепостной стеной против разрушительности, в первую очередь, против внутренней разрушительности, однако он может стать ее любимым инструментом.

Глава третья. Работа меланхолии, или перерабатывающая функция идентификации, или роль мазохизма в разрешении меланхолического приступа [34]

Почему работа меланхолии?

Потому что Фрейд говорил о ней и, нам кажется, эту теорию немного забыли. Во всяком случае она мало используется, а это может иметь как клиническое, так и теоретическое значение. Впоследствии мы вернемся к тому, каким образом Фрейд подошел к этой теории и использовал ее.

Речь идет, естественно, о меланхолии, о психической работе меланхолика и о трудностях, с этим связанных. С этой точки зрения необходимо добавить, что хорошо известной концепции работы горя недостаточно для того, чтобы описать всю психическую работу меланхолика, даже если мы будем добавлять такие прилагательные, как блокированное (горе) или патологическое (горе). Однако, естественно, мы так же, как и Фрейд, привыкли постоянно сравнивать работу горя с работой меланхолии, пытаясь указать на их отношения, сходства, отличия и т. д.

Однако работа меланхолии также может нам помочь понять само центральное понятие психической работы; известно, что это понятие всегда включено в клинику. Итак, если мы начнем сравнивать работу горя и работу меланхолии, выявляя различия между разными типами психической работы, возможно, мы сможем внести вклад в специфически аналитическую нозографию, которая, в первую очередь, должна интересоваться способностью пациента осуществлять работу по психической проработке, а эта работа разная в зависимости от случая и от формы психопатологии.