Мазохизм смерти и мазохизм жизни

В статье «Печаль и меланхолия» Фрейд по меньшей мере два раза говорит о нарциссическом выборе объекта при меланхолии и один раз для того, чтобы обратить наше внимание на то, что в аналитической теории это обязательное требование для возможного развития меланхолии:. «Требуемый теорией вывод, который объясняет предрасположение к меланхолическому заболеванию или к частичной степени этого заболевания преобладанием нарциссического типа, к сожалению, не нашел еще подтверждения в исследованиях» (ibid., p. 159). Позже клинические наблюдения полностью подтвердят это.

Чем нарциссический выбор объекта обосновывает неотделяемость от объекта? Инвестировать нарциссически объект означает инвестировать себя самого посредством объекта, или же, если можно так выразиться, инвестировать себя самого в зеркале объекта. Если все происходит таким образом, то дезинвестировать объект означает дезинвестировать самого себя: признать потерю объекта означает признание потери самого себя. Меланхолик ощущает потерю объекта как потерю себя, как нарциссическое дезинвестирование себя.

С этой точки зрения интересно рассмотреть разницу между той ролью, которую играет нарциссизм в работе горя в противопоставлении ее той, что она играет при работе меланхолии. В этом Фрейд выражается предельно ясно: «Каждое отдельное воспоминание или ожидание, в которых либидо связано с объектом, появляется, сверхнагружается, и в нем осуществляется разрешение либидо. Отнюдь не легко экономически обосновать, почему эта компромиссная деятельность отдельного проведения требования реальности чрезвычайно болезненна. Примечательно, что это болезненное неудовольствие кажется нам само собой разумеющимся. Фактически же Я после завершения работы скорби вновь становится свободным и безудержным» (ibid., p. 168; курсив мой. – Б. Р.).

В данной цитате приводится описание работы горя и видно, что нарциссизм в этом случае является катализатором отделения от объекта. Скажем, что поскольку тут мы имеем дело с объектным инвестированием как таковым, работа по отделению облегчена нарциссизмом: Я противопоставляет нарциссическое инвестирование себя объектному инвестированию. В работе меланхолии, именно нарциссизм, нарциссическое инвестирование объекта препятствует дезинвестиции объекта, поскольку, повторим это еще раз, дезинвестиция объекта становится (нарциссической) дезинвестицией себя.

До этих пор мы были вынуждены для прояснения определения сравнивать работу горя с работой меланхолии, нарциссическое инвестирование с объектным инвестированием, отделение и отделяемость. Пришло время сказать, что в клинике все происходит не с такой ясностью и не столь явно, поэтому нам необходимо ввести некую относительность. Существуют теоретические основания для проведения этой относительности. Всем известно, что нарциссическая проблематика всегда сопутствует объектной проблематике и не только у меланхоликов. Что может быть более объектным, нежели эдипова проблематика кастрации? И тем не менее мы знаем, что эта проблематика необъяснима без нарциссической инвестиции пениса. Однако противопоставление между объектной и нарциссической инвестицией объекта не упраздняет их разницу; более того, речь здесь идет о чем-то большем, чем простое акцентирование одного или другого.

Меня всегда удивляет та особенность истерического функционирования, которая может развиться в некоторые моменты меланхолического функционирования у субъектов с преобладающей меланхолической структурой, как, к примеру, у одной из пациенток (Арианны), у которой до сих пор истинные приступы меланхолии не разворачивались. За нарциссическим инвестированием аналитика следует в зависимости от периода и порой от одного сеанса к другому объектное инвестирование, вовлекающее типично истерическое объектное отношение. Необходимо добавить, что сама концепция нарциссического инвестирования объекта является концепцией, имеющей внутреннее напряжение, в котором часть нарциссического инвестирования и необходимая для объектного инвестирования часть варьирует, согласно случаю и согласно моменту. Эта пациентка нуждалась в своем враче и в медикаментозном лечении каждый раз или почти всегда при моем отъезде в отпуск, и она предприняла нечто, похожее на попытку самоубийства при одном моем отъезде: она приняла лекарства «для успокоения». Даже помимо отпуска эта пациентка нуждалась, по меньшей мере иногда, в том, чтобы я проявлял свое присутствие через интервенции, без этого у нее появлялось чувство, что она меня теряет. Для этой пациентки мое отсутствие было равнозначно разрушению самой себя; она постоянно тревожилась о моем здоровье, и создается впечатление что мое «исчезновение» и ее собственное неразрывно связаны.