Мазохизм смерти и мазохизм жизни

Таким образом, нас удивляет фраза Фрейда, что «после такой регрессии либидо процесс может стать сознательным», то есть интегрированным в систему предсознательное-сознательное благодаря идентификации. Однако следует также быть внимательным к тому, что говорится далее: «И он представлен в сознательном в виде конфликта между частью Я и критической инстанцией». В этой фразе мы замечаем не только то, что посредством идентификации предсознательное-сознательное способно вновь играть свою роль, но также и то, что этот процесс взывает к инстанциям последней топики. С этой точки зрения «Печаль и меланхолия» (больше всего это имеет отношение к работе меланхолии) производит переход от первой топики ко второй. Также мы наблюдаем, что этот переход является необходимостью: работа меланхолии невозможна без идентификации, а она в одиночку может лишь взывать ко второй топике.

Нам известно продолжение этих объединений: феномен мании, который Фрейд плохо понимал, хотя сделал заметки в последней части работы «Печаль и меланхолия», позже он будет объяснен с помощью взаимодействия Я и Сверх-Я, сама меланхолия, позднее («Невроз и психоз», 1924) станет «нарциссическим психоневрозом», определенным как нарушение, основанное на конфликте между Я и Сверх-Я (Freud, 1974, p. 285–286). В связи с этой связью между идентификацией, ее прорабатывающим характером и конфликтом Я – Сверх-Я, к которому она приводит, мы хотели бы процитировать фрагмент из работы «Психология масс и анализ Я», в которой Фрейд, описывая Идеал Я (позже это будет отнесено к Сверх-Я), говорит нам: «В своем сочинении «Введение в нарциссизм» я подобрал патологические – в первую очередь – материалы, которые можно было бы использовать в поддержку тезиса о таком разделении [между Я и Идеалом Я]. Однако можно ожидать, что его значение окажется еще значительно больше при дальнейшем углублении психологии психозов. Вспомним о том, что Я становится теперь в положение объекта по отношению к возникшему из него Я Идеалу и что, возможно, все взаимодействия межу внешним объектом и совокупным Я, с которыми мы ознакомились в учении о неврозах, повторяются снова на этой новой арене внутри Я» (Freud, 1981b, p. 199–200; курсив мой. – Б. Р.). Этот театр Я, в котором повторяются отношения между субъектом и объектом, произведя таким образом перерабатывающую психическую работу, возможен лишь потому, что Я интроецировал объект и идентифицировался с ним.

2. Парадоксальность психической работы

Перед тем как попытаться показать, как интроекция-идентификация способствует проведению работы меланхолии и, по сути, является ее главной движущей силой, нам необходимо поставить вопрос об идентификации при меланхолии.

Идентификация появляется вместо инвестирования объекта, согласно известной и центральной для психического функционирования диалектике диалектике «быть» и «иметь» – следовательно, данная идентификация представляет собой нарциссическую регрессию по отношению к объектному инвестированию. О том, что идентификация представляет собой нарциссическую регрессию по отношению к выбору объекта, которую она заменяет, Фрейд пишет в статье «Печаль и меланхолия» и в последующих работах («Я и Оно») (Freud, 1981b, p. 242). Но мы предпочитаем цитировать «Печаль и меланхолию» для того, чтобы оставаться в одном и том же периоде развития фрейдовской мысли, то есть в том периоде, когда он говорит о работе меланхолии: «Такая замена объектной любви идентификацией – важный механизм при нарциссических заболеваниях ‹…› он, разумеется, соответствует регрессии от некоторого типа выбора объекта к первоначальному нарциссизму» (Freud, 1968a, p. 159).