Меч и ятаган

– Развлекай наших гостей, а мне надо работать.

– С превеликим удовольствием, – глубоко поклонился Бертран и взял одну из женщин под локоть. – Дорогие дамы, по указу господина хирурга де Вриса, мы с вами продолжим занятия анатомией в библиотеке! – провозгласил он, и они ушли, шелестя нижними юбками и смеясь.

Кристиан снова погрузился в работу, пытаясь сравнивать то, о чем читал в книгах, с собственными наблюдениями. Где же среди всей этой плоти обитает душа? Сердце и легкие действительно растворяют жидкости? Как печень порождает кровь, как мозг формирует мысли, как глаз помогает нам видеть? Он работал, пока у него не начали слезиться глаза и сосредоточиваться стало сложнее. Бертран дважды спускался к нему, и дважды Кристиан отсылал его.

Около четырех утра в дверях снова появился Бертран, и на этот раз друг был более настойчив.

– Честно говоря, mon ami[11], я начинаю за тебя волноваться, – нахмурился он.

– Все в порядке, – отмахнулся от него Кристиан, продолжая работу.

– Может, и в порядке, но я с подозрением отношусь к парижанам, предпочитающим тело мертвого мужчины телу живой женщины. Вот, выпей-ка. Хоть в себя придешь, – добавил он, протягивая Кристиану бокал.

Мышцы Кристиана ломило от усталости. Отложив в сторону ланцет, он с благодарностью взял бокал и выпил его залпом, чувствуя, как сладковатый бренди обжигает горло.

Бертран осмотрел кипы книг, бумаг, тканей и органов вокруг Бофора, лежавшего на столе с раскинутыми руками и ногами. Верх черепа и мозг отсутствовали. Органы были разложены по банкам: печень плавала в меду, сердце – в уксусе, три пальца – в вине. Запах стоял отвратительный.

– Кажется, твой друг уже немного перезрел… – поморщившись, сказал Бертран.

– Думаю, ты прав. Я сделал все, что можно сделать за одну ночь. Надо избавиться от него.

– Немного погодя, – отозвался Бертран, – сначала тебе нужно слегка освежить память и вспомнить, как изнутри выглядит женщина!

Через два часа занялась заря, а компания все еще была в библиотеке. Все четверо были изрядно пьяны и раздеты, когда Кристиан услышал жуткий звук и встрепенулся:

– Лошади! Merde![12] Почему он приехал так рано?

Все четверо, перешептываясь, в панике начали одеваться. Кристиан быстро вытолкал женщин в сад через черный ход, а сам с Бертраном бросился к Бофору. Времени прятать препараты не было, поэтому Кристиан просто распихал их по полкам с маринадами, а Бертран быстро накинул саван на труп. Друзья столкнули Бофора со стола и потащили к двери. Его ноги были подогнуты, руки вылезали из-под савана. Вдруг что-то упало на пол, зловеще блеснув в темноте.

– А это еще что? – прошипел Бертран, пытаясь на «это» не наступить.

– Это… – начал было Кристиан, но осекся на полуслове, потому что открылась входная дверь и послышались голоса. – Поздно, – прошептал Кристиан. – До реки не дотащим. Придется до ночи спрятать его здесь!

Они запихнули Бофора за полки. Кристиан бросился прибираться на столе. Бертран дернулся было помочь ему, но случайно сшиб локтем банку виноградного желе. Она разбилась, и желе разлилось повсюду.

Секунду спустя, сверкая глазами, на пороге чулана появился граф де Врис с мечом в руке, готовый сокрушить мерзавцев, которые, как он решил, пробрались в дом.

Странное для графа увлечение Кристиана медициной внезапно стало реальностью. Охваченный холодной яростью, граф отправил Бертрана в город вместе с женщинами и выкинул тело Бофора в Сену. Едва сдерживаясь и сжимая кулаки, граф расхаживал взад-вперед, выслушивая от Кристиана подробности, затем поднялся на верхний этаж, вынес оттуда все банки с образцами и выкинул их вслед за трупом в реку. Потом он пошел в амбар, положил все хирургические инструменты Кристиана на наковальню и методично расплющил их молотком, превратив в бесполезную кучу металлолома. Схватил с земли камень и разбил его весы, порвал все медицинские книги сына и бросил их в огонь.

Симона попыталась успокоить мужа, но даже ей было не под силу усмирить его гнев. Только ближе к вечеру он смог более или менее спокойно поговорить с Кристианом.

– Ты позоришь мое имя! – воскликнул он. – Никак не возьму в толк, откуда в твою кровь просочилась такая отрава. Ты должен немедленно прекратить весь этот бред. Я напишу письмо великому магистру и попрошу его без промедления принять тебя в орден.

– Я не вступлю в орден, отец. Я не поеду на Мальту.

– Посмотрим, – ледяным тоном ответил граф.

Несколько дней спустя Кристиан направился к Марселю, собираясь заняться цирюльничеством вопреки запрету отца, но обнаружил, что дверь лавки заколочена. Марсель никогда не закрывал лавку, даже если его не было на месте. Там всегда был кто-нибудь из учеников или помощников. Озадаченный, Кристиан обошел лавку кругом и зашел со двора. Там он обнаружил сидевшего на ступеньках Марселя. Глаза цирюльника покраснели, рядом с ним стояла полупустая бутылка дешевого бордо. Приветственно подняв бутылку, он обратился к Кристиану:

– Вы пришли не по адресу, господин, если вам нужно подстричь бороду или укоротить ногу. Гильдия лишила меня лицензии. Я больше не цирюльник и не хирург.