Меч и ятаган

Какой-то крестьянин подвез его до Биргу на телеге. Уже в пути Якобус сообразил, что не взял ничего, в чем можно спрятать оружие, и стащил кусок мешковины, накрывавшей телегу. Было уже совсем темно, когда он добрался до заполненной людьми площади. Толпа так и напирала. Якобус попытался вычислить конфигурацию внутреннего двора в башне. Дозорный перевесился через перила, чтобы разглядеть площадь. Якобус продирался сквозь толпу. Голода он не ощущал, но все же заставил себя съесть кусок хлеба, зная, что ему понадобятся силы. Хлеб он запил разбавленным вином.

Якобус подошел к сцене, где вот-вот должен был начаться спектакль. Около ста человек зрителей сгрудились вокруг ярко освещенного помоста. Сзади на сцене был натянут занавес, скрывающий актеров.

Ночь выдалась на удивление жаркая. Люди обмахивались бумажными веерами и весело переговаривались в ожидании представления и главного празднества. В десять часов прозвонил колокол. Толпа расступилась, пропуская вперед высокопоставленных лиц ордена, которые заняли места в синих бархатных креслах. На сцену вышел паж и протрубил в трубу.

Якобус снова посмотрел наверх. Дозорный был там. Спокойствие. Времени еще полно.

– Кажется, ты говорил, что никого из высокопоставленных лиц не будет? – прошептал Кристиан.

Через щель в занавесе он разглядывал толпу. Как он и ожидал, среди зрителей оказались и французские и испанские рыцари, и, конечно, мальтийцы. Но были там и высокие чины ордена. Помимо Черальты, который являлся пилье французского ланга и великим госпитальером, присутствовали великий бальи и великий адмирал. Но больше Кристиана взволновало присутствие Оливера Старки, секретаря великого магистра.

– Merde! – пробормотал Кристиан. – Даже сэр Оливер здесь!

Бертран остервенело натягивал на себя костюм.

– Взгляни на это с другой стороны, – сказал он. – Мы должны гордиться тем, что англичане предпочли нашу чепуху немецкой.

Когда протрубил паж, Бертран тяжело вздохнул. Переодетый в королеву Безумия, он отодвинул занавес и вышел на сцену, кокетливо кланяясь публике под громкий смех над его широкими юбками и блузкой с оборками. С комически важным видом он развернул свиток.

– Выдающиеся безумцы и замечательные пропойцы, – прочел Бертран, – устраивайтесь поудобнее и слушайте мою сказку, безумную сказку о том, как я проглотила целую страну и какие сокровища попали в мою утробу.

Под громкий свист на сцену вышел султан Сулейман, одетый в грязное платье и тюрбан, поверх которого возвышалась корона в форме птичьего гнезда, откуда росла высокая трава. Заметив крестьянина, который сидел у острова-стола, усыпанного блестящими сокровищами, султан накинул свою мантию на остров-стол, скороговоркой пробормотал какие-то заклинания и сдернул мантию. Благодаря сценическому волшебству, придуманному Бертраном, – спрятанному под длинной скатертью пажу – драгоценности превратились в гору ржавых железных банок. Крестьянин робко приблизился к султану:

– О великодушный господин, можно хотя бы безделушку из твоей шкатулки?

Султан швырнул его на землю.

Стоя чуть в стороне от толпы, Якобус с отсутствующим видом смотрел на сцену. Мысли его были далеко. На этот раз, взглянув наверх, он увидел, что дозорного на башне нет. Якобус решил выждать еще пару минут, а потом занять задуманную позицию.

Нацепив на себя ослиные уши, на сцену вышел Кристиан. На его груди висела аляповатая табличка со словом «АВЛА» – тщательно завуалированный намек на герцога Альбу, испанца при дворе короля Филиппа. Некоторые французские рыцари засвистели при виде столь противного им человека. Неуклюжий Авла скрестил мечи с султаном, который тут же улизнул с сокровищами. Герцог обнаружил ржавые банки, и глаза его налились гневом. Он накинул на остров-стол свой плащ, перекрестился и снова поднял плащ. Теперь гора ржавых банок превратилась в навозную кучу. Зрители были в восторге. Крестьянин поднялся, чтобы поприветствовать своего нового повелителя.

– О великий господин! – воскликнул он, простирая руки к Авле. – Можно хотя бы крошку из твоего амбара?

Авла одним ударом повалил несчастного на землю.

По узкой тропинке Якобус дошел до железных ворот, ведущих в крошечный двор позади башни. Еще раз поднял голову. Дозорного так и не было видно. Балкон был пуст. А на ворота просто наброшена цепь. Никакого замка. Чувствуя, как по лбу струится пот, Якобус размотал цепь, стараясь действовать как можно тише. На улице было темно, почти все люди собрались на площади. Перебежав двор, Якобус открыл тяжелую деревянную дверь, ведущую внутрь башни, и плотно закрыл ее за собой. Поднялся по лестнице, останавливаясь на каждой площадке, чтобы послушать. С площади доносился смех. Поднявшись на самый верх, Якобус оказался в башенной комнате.