Меч и ятаган

Переодеваясь за кулисами, Кристиан слышал, как переговариваются между собой мальтийцы. Слов он не понимал, а вот смех, радостные восклицания и свист были универсальным языком. Мальтийцы не понимали ни французского языка, ни политического подтекста, ни чего-то еще, кроме глупости и визуальных эффектов, и этого для них было достаточно. Кристиан понятия не имел, как воспримут пьесу официальные представители ордена, чьи лица не выдавали эмоций. В любом случае переживать было уже поздно.

Он вернулся на сцену в солдатской форме с золотистыми шпорами. Несколькими годами раньше бывший папа, крайне непопулярный Павел IV, создал армию под названием «Золотые шпоры». Испанские рыцари ненавидели Павла, поскольку с этой армией он напал на Испанию. А французские рыцари ненавидели его, поскольку злополучная инициатива вылилась в длительную войну между Францией и Испанией.

Солдат напыжился, подпалил деревню, а затем осенил ее крестным знамением. Сделал глоток из фляжки, остановился у дома терпимости приласкать девчонку. Заметил кучу навоза и рядом крестьянина, который как раз поднимался с земли.

– О могущественный господин, можно хотя бы капельку твоей защиты?

Солдат выхватил короткий меч из ножен, сразил им крестьянина и устремил свой взгляд на подожженную им навозную кучу, Толпа восторженно ахнула, когда навоз – с помощью щепотки селитры – с громким треском засверкал.

Якобус сделал несколько шагов по комнате, не выходя на балкон. Как он и предполагал, это было идеальное место для наблюдения. Ничто не закрывало вид на церковь Святой Агаты. Он вынул из мешка арбалет, нащупал гарпуны.

– Что… что ты здесь…

Якобус отпрянул. В тени на полу сидел дозорный с бутылкой в руке. Он еле ворочал языком, пытаясь подняться на ноги.

– Сюда нельзя входить без…

Якобус замахнулся. Дозорный отвел удар и схватил Якобуса за руку. Даже в стельку пьяный, этот человек был чертовски силен. Свободной рукой Якобус занес над дозорным арбалет и с силой ударил его в висок. Дозорный пошатнулся, схватился за рубашку Якобуса и потянул его за собой. Они врезались в стену, а затем рухнули на пол.

Внизу, на площади, никто не услышал, как они борются.

– Не бойтесь засухи Безумия! – крикнул Бертран. – В ее чаше довольно мочи, чтобы разрушить все, никого не пощадив!

Пока Якобус колотил кулаками дозорного, на сцене разыгралась безумная неразбериха, в которой, помимо Авлы, теперь участвовала и королева, переодетая в ведьму, наряженный в клоуна король, воины в старинных доспехах и шлемах – все они плясали под дудку Безумия. В ножнах покачивались мечи, воины прыгали вокруг стола, под которым лежал мертвый крестьянин, и безудержно сражались над дымящейся кучкой навоза.

Тем временем пятью этажами выше дозорный совсем ослабел от непрерывных ударов и перестал сопротивляться. Тяжело дыша, Якобус оттащил его за ноги в угол комнаты. Он слышал звуки ударов дерева о металл, грохот шлемов о пол и грубый смех. Оторвав два лоскута от мешковины, Якобус крепко связал руки и ноги дозорного, потом засунул ему в рот кляп и на всякий случай завязал глаза. Вряд ли дозорный хорошо разглядел его лицо – он и сам боролся скорее вслепую, – но рисковать Якобус не хотел, вдруг тот неожиданно придет в себя.

Якобус ужасно страдал оттого, что ему пришлось так обойтись с ни в чем не повинным стражем, ведь он не собирался причинять вред никому, кроме одного человека. Присев на колени над своей жертвой, он поднес ухо к самой груди дозорного, чтобы убедиться, что тот дышит. От мужчины разило спиртным. Он был жив, но без сознания.

На сцене остался лишь герцог Авла. С победным видом испанец залил водой дымящийся навоз, потом в последний раз накрыл остров-стол своим плащом. Когда Авла поднял плащ, оказалось, что украден и навоз.

Якобус сел, переводя дыхание под поднимающийся со сцены плач Безумия:

– И уступил свет тьме, и никто не спасся! Когда сгинул Разум и пала Вера, осталась лишь Я, вечная хозяйка человечества!

Якобус лег на живот и подполз к балкону. Королева Безумия раскланялась под крики и громкие аплодисменты. Пока артисты выходили на поклон, Якобус осмотрел арбалет, опасаясь, что мог повредить его во время драки. Подняв оружие, он провел по нему рукой. Все в порядке. Арбалет из закаленной стали в форме крестовины. Как и все оружие из небольшого арсенала пещеры Мекор-Хаким, арбалет был старый, допотопный и на первый взгляд неаккуратно выполненный. Но при ближайшем рассмотрении это оружие было не менее смертоносным, чем любое другое. Якобус находился в пятидесяти ярдах от того места, где должна была появиться жертва. Попасть в цель надо первым же выстрелом, времени на то, чтобы перезарядить арбалет, не будет.

Взгляд его упал на одну женщину в толпе, потом на уличного продавца мяса на шампурах рядом с входом в церковь Святой Агаты, наконец на герцога Авлу.

Якобус улыбнулся.

Чтобы убить священника, хватит одного выстрела. Стрела войдет в глаз.