Меч и ятаган

Близился конец августа. Мустафа начал осознавать неизбежность зимовки на Мальте. Пияле спорил с ним, утверждая, что флоту такого не выдержать. Гавань, которую они завоевали столь дорогой ценой, была непригодна для зимней стоянки. «Не может быть и речи», – заявил Пияле. Или они завоюют остров до середины сентября, или флот вернется в Стамбул.

– Как только задует первый григель, – сказал он, – флот султана отправится в путь, с армией или без нее.

Несмотря на все трудности, Мустафа был настроен решительно. У истоков его рода стоял не кто иной, как аль-Валид, сподвижник самого пророка Мухаммеда. Мустафа проводил сложнейшие кампании для Сулеймана от Персии до Венгрии и всегда находил способ победить. Рыцари ордена Святого Иоанна оказались крепкими орешками, но и они были смертны, к тому же немногочисленны. Он победил их на Родосе и собирался победить снова. Ему совсем не хотелось предстать перед Сулейманом с известием о поражении.

В какой бы тяжелой ситуации он сейчас ни находился, Мустафа твердо знал: это ничто по сравнению с положением людей внутри стен.

Если Мустафа и ошибся в оценке ситуации в Биргу и Сенглеа, то разве что недооценил ее безысходность.

Впервые с начала осады Кристиан практически не появлялся в операционной. На стенах катастрофически не хватало солдат. Пока турки бомбили, атаковали и снова бомбили, Кристиан вместе со всеми, кто обычно трудился в лазарете, защищал крепостные стены. Женщины заботились о раненых, которые умирали один за другим без надлежащей хирургической помощи.

Поскольку теперь пост Кристиана располагался не в Сенглеа, а на французской куртине, он виделся с Марией почти каждый день. Обычно они успевали лишь обменяться взглядами, но и этого было достаточно, чтобы убедиться в невредимости друг друга. Она старалась работать поближе к его посту и однажды даже ухитрилась между атаками передать мужчинам хлеб. Она прошла мимо рыцарей и солдат, раздавая каждому по кусочку хлеба, смоченного вином, и шепча ободряющие слова. Возле Кристиана она остановилась и опустилась на колени. Его глаза были закрыты. Он уснул сидя. Обмакнув хлеб в вино, она поднесла его к губам Кристиана. Он открыл глаза и, казалось, не сразу понял, где он и кто перед ним. Он резко пошевелился, но она успокоила его.

– Видеть тебя – все равно что бальзам на душу, – прошептал он.

– А для меня такая же радость видеть тебя.

Пока Кристиан ел, Мария оторвала кусочек ткани от своего рукава и обмакнула его в воду. Она смочила Кристиану лоб, щеки и губы. Он не сводил с нее глаз.

– Моисей в порядке?

Она кивнула:

– Я видела его нынче утром. Вместе с другими мальчишками он катил огненные обручи, как игрушки.

– Ну и хорошо, – улыбнулся Кристиан.

Пушки снова принялись палить. Тут же раздался сигнал, предупреждающий об очередной атаке. Мария схватила корзину и поспешила к следующему бойцу.

Кристиан нежно сжал ее руку:

– Тебе что-нибудь нужно?

– Только чтобы все это поскорее закончилось. И чтобы ты остался жив.

– Главное – чтобы и ты была жива.

Посмотрев ей вслед, Кристиан повернулся, готовый дать достойный отпор надвигающимся туркам.

23 августа

– Биргу обречен. – Шевалье Жильбер, барон де Бержерак, только что закончил инспектировать укрепления, и доклад его был более чем мрачен. – Разрушение стены, причиненное заложенной под постом Кастилии миной, невозможно ликвидировать, потому что нам не хватает людей. Нам нужны абсолютно все солдаты и рыцари на защите стен, но даже в таком случае нам не охватить весь периметр. Турки закладывают новые мины. Вся земля под разрушенными стенами буквально напичкана ими. Они будут готовы через пару дней, возможно, в течение нескольких часов. Турки полностью контролируют ров с дальней от моря стороны. Теперь им ничего не стоит прорвать оборону. – Он продолжил докладывать, подробно описывая плачевное состояние оборонительных сооружений и складов боеприпасов, а в заключение сказал: – Мы должны оставить Биргу, господа. Надо переместиться в безопасный на данный час форт Сант-Анджело. Это самое укрепленное место на Мальте. Там мы сможем выдержать натиск врага и принять решающую битву. – Он помолчал, ожидая, пока сказанное не уляжется в умах и душах слушателей.

– Я согласен, – произнес Ален Бремон, граф Лиможский. – Покидаем Биргу.

– Перемещаемся в форт, – кивнул бальи Негропонта.

Все собравшиеся согласились с этим решением.

– Последний бой перенесем в Сант-Анджело, – сказал великий госпитальер.

Ла Валетт выслушал всех. Наконец он взглянул на сэра Оливера Старки, своего секретаря.

– Барон прав, – произнес Старки. – Настало время покинуть Биргу.

Все были единодушны, кроме одного человека.