Меч и Крест

В 1075 году, подавив восстание в Саксонии, Генрих IV решил начать борьбу с папой.

Удивительно, но политологи, социологи, теологи и прочие, до сих пор спорят, какая власть лучше и предпочтительней – светская или духовная? Имеет ли церковь право вмешиваться в дела государства, а государство, в дела церкви?

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Жарким и душным летом 1072 года граф Черами, Серраты и Джерачи Серло Отвиль, изнывая от безделия, решил устроить в своём замке состязания лучников. И со всей Сицилии, в его замок в Черами, потянулись лучшие стрелки, желающие получить объявленный графом приз – золотое кольцо с изумрудом, и два отреза дорогой ткани.

Серло сидел под навесом, внимательно наблюдая за состязанием. Рядом с ним, сидела его молодая супруга Альтруда, дочь графа Бояно, а за ней, куда частенько Серло поглядывал с нежностью и любовью, на руках у кормилицы, его двое малолетних детей.

К Серло подошёл Ибрагим, и склонился в почтительном поклоне.

– Привет и тебе, мой названный брат! – и Серло привстав, потрепал друга по плечу.

– Повелитель, мне стало известно, что скоро из Энны выедет небольшой караван одного богатого и знатного арабского вельможи.

– Славно!

– Ещё более славно то, что в охране и сопровождении этого каравана, будет всего семь воинов!

– Отличная новость!

– Семь воинов, но воинов знаменитых на весь арабский мир своим мужеством.

– Я, и мои рыцари, не уступим в отваге сарацинам!

И Серло, рыцарь, для нападения на караван, взял с собою тоже только семь воинов.

– Сразимся с язычниками на равных! Посмотрим, чья возьмёт! С нами Бог! За мной!

Неподалёку от Никозии, у слияния рек Мерами и Сальсо, Ибрагим первым заметил караван и указал на него Серло.

– Ага, вижу! Ну что, рыцарство, готовы ли вы пролить вражью кровь во славу Христа? Тогда, в атаку!

В караване заметили их, и не принимая боя, нахлёстывая коней, подгоняя мулов и верблюдов, принялись отступать.

– Ха! Эти славные своим мужеством сарацины, струсили и бежат! Сомнём их!

Сарацины отступали в ущелье, и когда Серло, и его рыцари вошли туда, они от неожиданности остановили своих коней. Всё ущелье было перегорожено большим отрядом сарацин. В глазах зарябило от множества злобно оскаленных лиц, блеска копий, мечей и доспехов.

– Засада!

– Ловушка!

– Где Ибрагим?

Но так называемый друг и брат Серло Отвиля, нещадно стегая коня, уже мчался навстречу другому отряду сарацин, заходившему справа. Слева, за горой, тоже поднимались столбы пыли, и не стоило сомневаться, что сарацины заходят и оттуда.

– Измена!

– Мы окружены!

– Ибрагим пёс, если Господь, в милости своей, позволит мне выбраться отсюда, я разрежу тебя на множество кусков, и разбросаю их по всей Сицилии! К бою, воины! Все, рано или поздно умирают, и не важно когда, важно как! Деяния наши, во славу веры христианской, зачтутся нам на небесах, и ждёт нас, Царствие Небесное! Об этой битве, будут петь песни, даже когда дожди смоют нашу кровь с этих камней! Этот день, станет легендой в веках! За мной!

И бесстрашно, семь нормандских рыцарей, во главе с восьмым – Серло Отвилем, ринулись в атаку на три тысячи сарацин.

Серло и его сподвижники, дорого продавали свои жизни, уложив немало мусульман. Но силы были не равные, и они, с молитвой Христу на устах, поражённые, падали один за другим. Серло остался один, и взобравшись на одиноко стоявший высокий камень, яростно и мужественно, смеясь в лицо врагам, отбивался от них, лезущих со всех сторон.

– Ну, что вы, потроха свинячьи, остановились? Давайте, вот он я, ещё живой! Смелее, трусы!

– Не стрелять! Живым взять!

За шумом битвы Серло узнал голос Ибрагима.

– А-а-а, ты здесь, гнусный предатель, называвшийся моим братом?! Высунь голову, не будь трусливой овцой, и клянусь Христом, я быстро убью тебя, отправив к Аллаху!

Серло Отвиль сопротивлялся долго, своей отвагой поразив врагов, но всё-таки пал, весь изрубленный на куски.

Подойдя, над его телом, сокрушённо качая головой, стоял Ибрагим. Эмир Туниса Тамим Абу Яхья ибн аль-Муизз, обещал много золота за привезённого в железной клетке, живого Отвиля. Но взять Серло живым, не удалось…

Ибрагим приказал отрезать голову Серло, и завернув её в плащ, бережно прижал к груди. «Думаю, эмир, отвалит золота, и за голову Серло Отвиля». А знатные сарацинские воины, вырвали из груди Серло сердце, и съели его, надеясь, что таким образом, к ним перейдёт его доблесть.

Глава вторая

Рожер, который знал своего племянника лучше всех, неоднократно сражался с ним рядом, был неутешен в горе своём.

Роберт, с трудом сдерживал слёзы.

– Женщинам позволено плакать, мы же, возьмём оружие для мести.

Он пил мало, и редко когда позволял себе напиваться, но сейчас, был пьян необычайно. Голова его клонилась на грудь, и он тряс ею, прогоняя хмель, кулаки в гневе сжимались, а губы шептали то проклятия погубителям Серло, то молитвы, о его душе. Он крепко обнял Ансальдо ди Патти, да так, что у того затрещали кости, прижал к груди.

– Принеси мне его голову… Принеси мне голову, этого ублюдка Ибрагима… – склонившись к самому уху ди Патти, шептал Роберт.