Меч и Крест

Он оттёр пот со лба, и порывшись в сумке, достал кусок вяленой оленины и промёрзшую на морозе краюху хлеба, принялся жевать.

Одо усмехнулся, вспомнив, как после взятия Лестера, Гуго де Грантмесниль, посвятил его в рыцари. Усмехнулся, но как-то криво. Ему больше 30 лет, и он рыцарь. Всю свою жизнь, он воевал, и воевал исправно. Вперёд не лез, но и за спинами других не прятался. Всю захваченную добычу, он копил, пользуясь услугами евреев-ростовщиков. Часть её, он регулярно посылал матери в Нормандию. Там его дед, на эти деньги, сумел выкупить себя и всю семью, приобрёл немного земли, поставил мельницу, и стал свободным и зажиточным вилланом, платя только своему сеньору положенную талью (оброк). А сам Одо, получил от своего сеньора манор в Англии, на этих разорённых, обезлюдевших пустошах севера, среди болот и лесов. Одо вздохнул. «Худо-бедно, но жить можно, если бы не два последних, неурожайных года. В прошлом году дождь побил весь урожай на корню, а в этом, ранние морозы погубили все посевы».

Где-то недалеко завыл волк, и Одо передёрнул плечами, оглядываясь, крепко ухватив рукоять топора.

«Эк, рассиделся. Пора собираться, чтобы до темноты добраться домой». С содроганием Одо вспомнил, как отчаянно сопротивлялись англосаксы, как они устраивали в лесах засеки и засады, как подкрадываясь ночами к шатрам и палаткам, беспощадно резали их, нормандцев. И как они, нормандцы, мстили, сжигая и разоряя всё в окрестности, убивая всех англосаксов десятками и сотнями.

«И тела их остались непогребёнными, и злобные души, бродят окрест». Одо перекрестился и быстро прочёл «Отче наш».

Он погрузил вязанку хвороста на сани, и так-как у него не было коня, сам взялся за оглобли и поволок их домой.

– Ха, рыцарь, – снова усмехнулся Одо.

Стемнело, когда он добрался до своего дома, всю дорогу ощущая спиной глаза голодной волчьей стаи. «А может это души убиенных англосаксов? Скольких я отправил на тот свет без покаяния и молитвы?».

Гуннар, старик норвежец, с давних времён поселившийся в Англии, а затем примкнувший к ним, отпер ворота, и Одо торопливо втащил во двор сани.

– Всё спокойно? – спросил он.

Гуннар, запирая ворота на прочный засов, кивнул головой.

– Да, господин.

Озябший на морозе Одо быстро вошёл в дом и сел поближе к очагу, ожидая пока жена Гуннара, старая Милдрет, накроет на стол.

В тёмном углу, качая колыбель, монотонно рассказывая сказку о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, сидела Астрид. Она была женой оруженосца Одо, славного нормандца Гуго, но этой осенью, строя на реке запруду, Гуго свалился в воду, подхватил воспаление, пал в горячке, и через четыре дня умер. Астрид осталась одна, с двумя детьми. Вон, её старший сын, уже спит на лавке, а младшего, она укачивает.

Одо посмотрел на белеющее в темноте лицо Астрид, на её высокую грудь, полную молока, и вздохнул, почувствовав как в паху, плоть наливается кровью.

«Жениться надо. Жениться. Вон, у Аншетиля де Ро, две дочери на выданье». Одо вновь тяжело вздохнул. Де Ро был вассалом Одо, епископа Байё, графа Кента, и в прошлом году, Одо Бриан, гостил у него в Оксфордшире, в Грей Кот. И сейчас, всё чаще, Аншетиля называют Аншетилем де Грей. Одо прожил у него пару дней, и они славно попировали, вспоминая былые походы и битвы.

– Но попробуй подступиться к Аншетилю теперь, – тихо промолвил Одо сам себе. «У него уже есть и поместье Редрефилд, и поговаривают, что вскоре граф Кент, пожалует Аншетилю и Стендлейк». Одо помнил достаток и богатство Аншетиля, его многочисленную семью, домочадцев, толпы слуг и свиты, зажиточные селения сервов, тучные стада на лугах, леса, полные дичи.

– А тут… – Одо вздохнул, махнул рукой, и подбросил в огонь дров.

Особенно поразила Одо, мастерская по изготовлению кольчуг в замке Аншетиля. Как целыми днями трудятся сервы в кузнице, выковывая проволоку, как другие рубят её и гнут в кольца, как искусные мастера, плетут эти кольца, и вот, добротная и прочная кольчуга готова. Одо сам видел, своими глазами, как приехавший к Аншетилю Жильбер де Тессон, знаменосец герцога и короля Вильгельма, владелец замка Алник, отдал за превосходную кольчугу двух быков, бочёнок мёда, связку беличьих шкурок, и хорошего, боевого коня, с седлом и упряжью.

«Дорого стоят кольчуги, дорого. От того-то, Аншетиль и богатеет. Повезло, что удалось ему тогда захватить этих мастеров-англосаксов, умеющих изготовлять кольчуги, и не повесить их, не убить, а отправить в своё поместье».

Одо вздохнул, и посмотрел на свою старую кольчугу, висевшую на стене, местами проржавевшую, посечённую, с кое-где разошедшимися кольцами. «Тут ещё конь пал, скот весь подох от какой-то хворобы, неурожай этот… Сервы разбежались… Сколько их осталось то в селении? С десяток? Да и то, почти все, немощные старики и старухи…».

На сторожевой вышке тревожно застучал в било сын Гуннара – Хедрик.

Одо вскочил, кинулся к дверям, по пути не забыв подхватить меч и щит. Гуннар снял со стены большой топор.

– Что там? – крикнул Одо, выбежав во двор.

– Большой отряд, конные и пешие, с факелами, идут прямо на нас.