Меч и Крест

– И я ничего, не мог поделать! – уже кричал Роберт. – Я полностью находился в её власти, под её влиянием! О Боже, помоги мне! Я, так же как и она, хочу счастья своему сыну Рожеру. Неужели она думает, что я замыслю против него что-то плохое? Но Боэмунд, мой Боэмунд… Он тоже мой сын, и видит Бог, я люблю его не меньше, чем остальных своих детей.

Роберт отпил вина из кубка.

– Боэмунд только фыркнул на все эти происки Сишельгаиты, но она то, она, всё тянется и тянется к его горлу, чтобы сжать покрепче. Я знаю.

Колокола зазвонили к вечерней молитве, но Роберт проигнорировал это.

– Через день после присяги Рожеру, мне пришлось «ожить», и объявить всем о своём чудесном исцелении. Многие поняли хитрость затеянную Сишельгаитой, и поддержанную мной… И как же теперь, я буду смотреть им в глаза?

Роберт в печали покачал головой, и гневаясь, осушил кубок до дна.

– Я как раз ехал к Боэмунду, чтобы образумить его, уговорить не творить глупостей… Хотел сказать ему, что дам феод, достаточный для него… Хотел, чтобы и он присягнул Рожеру… Но я знаю его нрав… Он весь в меня, и не удовольствуются малым, когда можно взять большее…

Роберт вымученно улыбнулся.

– Тепрь ты пониаешь, как ты нужен мне и Боэмунду? Как нужен, моему сыну? Не иначе как сам Господь Бог, послал тебя навстречу мне!

Весь длинный рассказ Роберта, Бьёрн, внимательно слушал, вжавшись в стену, спрятав своё лицо в тень, жалея своего старого друга, и в то же время, возмущаясь его деяниями.

– Роберт, – после долгого молчания сказал Бьёрн, – я дал обет, присягнул перед распятием, поклялся именем Бога нашего, что доведу паломником до Иерусалима. И я, не могу нарушить своё слово.

– Клятвы, обеты, присяги, что они значат, когда на кону, жизнь человеческая?!

– Для меня, они значат многое! Это моя честь, а честь, дороже жизни! – рассердившись, крикнул в лицо Роберту Бьёрн.

– Я освобожу тебя от клятвы! Твой брат Маркус, епископ, более могущественный церковник, чем какой-то там настоятель монастыря! Он, замолит твой грех! Если хочешь, то я обращусь к самому папе, чтобы он избавил тебя от обета и крестоцелования! Он не откажет мне! Мы вместе будем молиться Богу, и Господь, услышит наши молитвы! Ты нужен мне, Бьёрн! Нужен, моему сыну Боэмунду!

– Нет, Роберт! Нет! Я не могу пойти на это! Отведу паломников в Иерусалим, и вернусь к тебе. Тогда, буду верно служить тебе и Боэмунду.

– А за это время, Боэмунд умрёт…

И видя неподдельную скорбь и печаль друга, что-то дрогнуло в душе Бьёрна.

– Прости меня, Роберт… Я должен подумать, хоть пару дней. Надеюсь, за эти дни, ничего плохого с Боэмундом не случиться.

Роберт продолжал молча сидеть в кресле, когда Бьёрн вышел из башни, и попросил ожидавшего его слугу, провести к выходу из замка.

Следующим утром, ещё одна встреча на улицах Бари, предопределила решение Бьёрна.

Погружённый в свои думы, он шёл по городскому рынку, среди лавок оружейников, совсем не обращая внимание на выставленное на продажу превосходное оружие, когда кто-то окликнул его:

– Бриан? Бьёрн де Бриан?!

Бьёрн обернулся и внимательно посмотрел на окликнувшего его человека. Явно богатого, в дорогих и роскошных одеждах, явно знатного и влиятельного, в окружении целой маленькой армии слуг, оруженосцев и телохранителей. Высокий, молодой, с густыми волосами, ровно подстриженными в кружок, с чёрной повязкой пересекающий лицо, закрывающей правый глаз. Наконец Бьёрн узнал его.

– Граф Раймунд? – присев от удивления, промолвил он.

– Да, это я! Граф Раймунд де Сен-Жиль! А я сразу узнал тебя! Как видишь, теперь мы оба одноглазы! Ха-ха-ха!

– Да, только у меня нет левого, а Вас Господь лишил… – видя весёлость графа, всё же неуверенно проговорил Бьёрн.

– А, всё это пустяки! Главное руки-ноги на месте! А? Есть чем держать оружие и на коня садиться! Да?

– Да! На страх врагам!

– Вот это ты хорошо сказал – на страх врагам! Идём, выпьём, обмоем, так сказать нашу встречу так далеко от дома!

Глава девятая

За едой и вином, Бьёрн рассказал графу де Сен-Жилю, что благодаря его помощи и заботам, он успел к умирающему отцу, и тепло, низко кланяясь, поблагодарил его за это.

Выпили, помянув старого барона Олафа Бриана, и после этого, Бьёрн, сам удивляясь себе, рассказал молодому графу всё, что с ним приключилось за эти годы, словно ища у него совета.

– В Иерусалим, говоришь? – Сен-Жиль, напрягшись, долго смотрел на Бьёрна, о чём-то задумавшись. – Поздно. Да, друг мой, поздно. Поздно! Два года назад, Святой град Иерусалим, захвачен сельджуками.

Бьёрн отшатнулся, поражённый такой вестью.

– Давай по порядку. Помнишь, взятие Барбастро в 1064 году? Как мы ликовали, захватив его?

Бьёрн кивнул, хотя тогда ему было не веселья, он искал Ламию и детей.