Меч и Крест

Только в Савойе, мать Берты и тёща Генриха Аделаида Туринская, дала им несколько человек провожатых и проводников через Альпы. Генрих отказался от большой свиты слуг и эскорта из савойских дворян, и так, небольшой группой, они пошли через заснеженные горы.

Стоял страшный холод, передвигаться по обледенелым горным дорогам и тропам было необычайно трудно и опасно. У горы Ценис пришлось нанимать местных поселян, которые завернув Берту и маленького Конрада в воловью шкуру, перетаскивали их таким образом с одной горной вершины на другую, счастливо минуя ущелья и провалы. Мужчинам приходилось ползти, замёрзшими руками, ободранными в кровь, цепляясь за камни.

Генриху повезло, он выжил и дошёл, а вот большая половина его спутников, погибла в горах.

И тут, восторг и триумф!

Почти вся Северная Италия, радостно встречала его!

– Император идёт на Рим, чтобы силой оружия обуздать несносного и заносчивого Григория!

– Слава императору!

– Генрих, мы с тобой!

– Веди нас!

Объеденившись с ними, опираясь на деньги, армии и ополчение североиталийских городов, можно было подумать и о возобновлении борьбы за власть в Германии и империи. Но Генрих решил избрать другой путь.

Папа, предупреждённый из Германии, напуганный появлениям Генриха в Италии, недоверяя Риму, бежал в грозную и неприступную, окружённую тремя рядами стен крепость Каноссу, к его ярой стороннице маркграфине Матильде Тосканской. (Некотрые поговаривали, что 30-летняя графиня Матильда Тосканская, была любовницей 55-летнего Григория VII).

Три долгих дня, не смыкая глаз, без еды, сна и отдыха, на морозе и пронизывающем ветру, стоял Генрих у ворот Каноссы, своим смирением вымаливая у папы прощения.

Маркграфиня Матильда Тосканская, Аделаида Туринская, крёстный отец Генриха аббат Клюнийского монастыря Гуго, все эти три дня упрашивали Григория VII простить и принять раскаившегося грешника.

– Генрих признаёт себя неправым.

– Он отказался от своей гордыни.

– Он смирился перед церковью и пришёл каяться, Ваше Святейшество.

Наконец, 28 января 1077 года, папа соизволил принять короля Германии. Генрих встал на колени и поцеловал расшитую крестами туфлю Григория VII.

– Прошу прощения у Вас, Ваше Святейшество, за все дела мои… Склоняюсь перед вами, и прошу Вашей милости.

Григорий VII, одержал крупнейшую победу! Но что-то, какой-то червяк тревоги, беспокойства, сомнений, шевелился у него в душе. Папа колебался, и только видя настойчивый взгляд Гуго из Клюни, простёр свою длань над головой Генриха. Губы его прошептали молитву, и отлучение и проклятие с короля Германии было снято.

В этот же вечер, Генрих исповедовался папе в соборе Святого Николая, и принял из его рук причастие.

Глава восьмая

В декабре 1076 года, изнурённые от голода жители Салерно восстали и проломив одну из стен города, впустили нормандцев. Напуганный Гизульф, со своей семьёй, братьями и немногочисленными сторонниками, бежал в цитадель. И Роберт, плечом к плечу с Ричардом Дренго, торжественно въехал в город.

Укреплённая природой и человеком цитадель Салерно, казалась самой неприступной крепостью в Италии. И Роберт, раздавая еду горожанам, тем самым, привлекая их на свою сторону, приступил к осаде цитадели Салерно.

– Вперёд, на штурм, мои храбрые воины! – вскричал Роберт, возглавив атаку, но тут один из камней, брошенных из машины со стен цитадели, ударил его в грудь. Роберт упал, и казалось всё замерло…

– Убит?! – воскликнула Сишельгаита, выискивая взором своего сына Рожера, и тех из своих людей, на которых можно положиться.

– Убит? – и граф Сицилии Рожер Отвиль увидел, как опустив голову, усмехнулся Ричард Дренго.

«Убит! Теперь ВСЁ принадлежит мне!» – усмехаясь, подумал Ричард Дренго.

«Убит? Неужели? Убит?» – к телу Роберта подбежали его сторонники. Нагрудник был погнут, и из многочисленных ран, лилась кровь от осколков камня.

– Убит! – удовлетворённо прошептали враги Роберта, когда его тело подняли на щит.

Но Роберт, на страх врагам своим, был жив! Он очнулся, и его тело, привыкшее к боли и мучениям, быстро набирало силу! Константин Африканский, лекарь, из знаменитой на весь мир Салернской школы медиков, выходил Гвискара. Он поил его травяными отварами и настойками, заботился о его покое, сам перевязывал, втирал в раны свои бальзамы и мази, и уже ранней весной, Роберт смог встать, а ещё через месяц, сесть в седло и взять в руки оружие!

– Я жив! – говорил всем его вид, вся его фигура, грозно потрясающая копьём.

Григорий VII пытался остановить натиск нормандцев, не желая терять последнего союзника в регионе, которого можно было противопоставить тем же нормандцам. Он молча проглотил предательство Дренго, то, что тот выступил заодно с Гвискаром, и теперь слал своих легатов, лично, в письмах, обращаясь к лидерам нормандцев, призывая решить дело миром, полюбовно договориться с Гизульфом и придти к согласию.