Меч и Крест

– Чада мои, наш Всемогущий Господь, моими устами, призывает вас – прекратите кровопролитие! Мира, мира, прошу я! Только мира, требует Господь! Обратите свой взор на Восток и на Сицилию, безжаости проливайте кровь язычников-сарацин, но между христианами должен воцариться мир!

На более крутые меры, Григорий VII пойти не решился. За спиной нормандцев маячила фигура могущественной торговой республики Пизы, давнего врага Гизульфа Салернского. Пизанцы, щедро субсидировали и снабжали нормандцев на войну с Салерно, желая им только победы.

Тут ещё остров Корсика, бывшее владение Пизы, население которого, восстав, скинуло гнёт своих угнетателей. Но после тяжёлой борьбы с пизанцами, народ Корсики передал весь свой остров во владения Святого Престола, признав папу римского своим главой и защитником. Григорий VII, радый приросту владений, неосмотрително принял остров Корсику под своё покровительство.

И вот теперь, зная о недовольстве в Пизе, он не смел идти против богатых и влиятельных пизанцев, имеющих большую партию влияния в Риме, и которые запросто могут заказать и исполнить его смещение, убийство, смерть от яда или в результате несчастного случая.

А Гвискар, в ответных посланиях, твёрдо обосновал все свои законные претензии к Гизульфу Салернскому.

– За все его преступления, ложь и измену пришли мы сюда, чтобы покарать его!

Гизульф остался один, без друзей и союзников, против осаждавших его нормандцев.

Наступил май 1077 года, когда он, исчерпав все возможности обороны, видя, что нормандцы готовы к решительному штурму цитадели, решил сдаться.

Глава девятая

Прищурив глаза, Роберт, уничтожающе глядел на жалкого, склонившего голову, брата своей жены.

– Сишельгаита просит, чтобы я пощадил тебя.

Гизульф задрожал, и начал громко и судорожно дышать.

– Я уважу её просьбу, и дарую тебе жизнь.

Радости Гизульфа не было предела! Он поднял своё потное, бледное лицо, к которому начала приливать кровь, и с благодарностью взглянул на Роберта, а потом на свою сестру Сишельгаиту.

– Но ты должен убраться из Салерно! Отныне, этот город мой! Мои, и все земли его!

Радость Гизульфа сменилась новым страхом и паникой. Он посмотрел на свою сестру, но та, равнодушно отвернулась от него.

– Куда же…я…пойду? – тихо, хрипя, спросил он.

– К чертям собачим! Мне без разницы! Ищи сам себе место под солнцем. Убирайся! И поживее, пока я не передумал, и не сменил милость на гнев. После убийства твоего отца, достославного Гвемара, мы даровали тебе трон, нам ты был обязан! А чем ты нам отплатил? Коварством, подлостью и изменой! Ты, гнусный предатель! Так что, убирайся!

Ричард Дренго, с усмешкой глядел, на жалкие потуги Гизульфа сохранить и сберечь своё достояние.

Растерянный Гизульф, как-то виновато посмотрел на своё семейство, и на негнущихся ногах, шаркающей походкой, пошёл прочь из дворца, который ещё недавно принадлежал ему.

– Стой! – рявкнул Роберт.

От страха Гизульф едва не упал. Сердце, часто, часто забилось у него в груди, дыхание перехватило. Он замер.

– Говорят, что у тебе в семействе, есть священная реликвия, святые мощи, зуб самого святого Матфея? Это так?

– Д…д…д… – а… – промямлил Гизульф.

– Я очень чту этого святого, однажды его заступничество, уже спасло мне жизнь.

Маркус Бриан стоял скромно, только щёки его заалели от гордости.

«Роберт, помнит!».

– И я хочу, чтобы у меня была ещё одна реликвия этого святого. Отдай мне её, и можешь убираться к дьяволу.

Несмотря на страх и панику, хитрым блеском блеснули глаза бывшего князя Салерно, когда он увидел, как можно отомстить Гвискару.

– Х-х-х-орошо. Я пошлю за неё, сейчас её принесут.

Через время, четверо священников, внесли на носилках искусно изукрашенный резьбой ларец из редчайшей породы дерева, богато покрытый золотом.

Гизульф из-за пазухи извлёк висящий на верёвочке маленький, серебряный ключик, и склонившись на колени, шепча молитву, благоговейно целуя ларец, отпер его.

Поклонившись, он с почтением передал Роберту завёрнутую в шёлк священную реликвию.

– Ха. Отлично! Но подлинный ли это зуб евангелиста Матфея?

– Да, клянусь. Он давно храниться в нашей семье, его привёз ещё мой далёкий предок из паломничества по Святым местам.

– Хорошо, если это так. Но у меня есть свой специалист, который может посмотреть и удостовериться – подлинный ли это зуб или нет.

– Почему ты не доверяешь мне, Роберт? Почему унижаешь? Неужели тебе мало того, что ты и так уже победил меня? Прими эту священную реликвию, просто как дар от меня. Да ниспошлёт она тебе удачу!

Роберт не слушая Гизульфа, сказал:

– Маркус, а ну-ка, взгляни на этот зуб.

Недовольный Гизульф, подчинился настойчивости Бриана, тянувшего его за рукав, и протянул священные мощи ему.

Маркус, с трепетом в руках, принялся разворачивать шёлк. Краем глаза, он увидел зловещую улыбку, мелькнувшую по губам Гизульфа, и почуял какое-то предостережение в его подобострастии. Развернув шёлк, он уставился на старый, пожелтевший и почерневший от времени зуб.

Гизульф тяжело и возбуждённо засопел. И Маркус всё понял.

– Это чей угодно зуб, но не святого евангелиста Матфея! – громко объявил он.