Меч и Крест

Ускоренным маршем, оставив обозы в крепости Троя, они двинулись на север, и 17 июня 1053 года, встретили папскую армию на берегу реки Форторе, около городка Чивитате. Переправившись через Форторе, они решили дать воинам отдохнуть и начать битву на следующий день.

Глава тринадцатая

Маркус Бриан, впервые участвовал в таком большом сражении. Раннее, когда они с отцом шли на эти земли, на них нападали разбойники, но отец и его люди, были опытными воинами, и быстро расправлялись с ними. И на этих, беспокойных землях, на них неоднократно нападали, и Маркусу приходилось обнажать свой меч и рубить врагов, но сейчас, видя толпы армии противника, стоявшие одной сплошной массой, он чувствовал, как липкий и противный страх пробирается ему в нутро.

Позднее, историки подсчитают, что армия нормандцев, насчитывала 3 тысячи человек, а противостоящие им войско папы Римского, было в два раза больше – 6 тысяч человек. Но время играло против нормандцев, и надо было атаковать малыми силами превосходящего по численности неприятеля.

По громогласному рёву трубы, далеко разлетевшемуся над полем боя, нормандские рыцари пошли в атаку. На левом крыле – граф Апулии Хэмфри Отвиль. На правом – граф Аверсы Ричард Дренго. Роберт Гвискар, со своими воинами, стоял в резерве.

Не опытный в военном деле Маркус, не мог претендовать на то, чтобы идти в бой, вместе с конными воинами. Да был и рад этому. В составе полутарасотен пехотинцев графа Аверсы, он стоял в строю, чтобы в случае чего, если враг отбросит конных рыцарей и бросится в контратаку, сдержать его.

Стремительным и неудержимым клином, рыцари графа Аверсы врезались в левый фланг войска папы Римского, и опрокинули его.

Всё было напрасно! И призывы предводителей к стойкости и отчаянное сопротивление небольших групп. Рыцари Ричарда Дренго, погнали отступающих. А ведь для конного воина, нет ничего лучше и слаще, как преследовать, гнать, колоть и рубить, в страхе и панике разбегающихся пехотинцев.

А вот в центре, всё обстояло иначе. Там нормандцы Хэмфри Отвиля, столкнулись с грозными швабами, и строй рыцарей увяз. Швабы, орудуя своими ужасными двуручными мечами, стояли твёрдо, и не думали отступать. Оберегаясь от длинных копий рыцарей, они соорудили баррикаду из тел своих павших товарищей, и из трупов нормандцев и их лошадей.

То тут, то там, какой-нибудь нормандец, желая испытать свою удачу, бросался вперёд, чтобы тут же быть зарубленным страшным и длинным двуручным мечом швабов.

За наёмниками из Швабии, стояли лучники, и посылали тучи стрел в нормандцев. Стойкость швабов, вселила отвагу и в остальных воинов папы Римского, и они, собравшись за их спинами, начали охватывать нормандцев с флангов.

Граф Апулии Хэмфри Отвиль, сражался в первых рядах, вдохновляя своих воинов и поддерживая в них боевой дух. И едва не поплатился за свою отвагу, когда меч шваба, расколол его щит и вдребезги разнёс его шлем.

Залитого кровью Хэмфри, утащили с поля боя. Он, хоть у него кружилась голова, а перед глазами плясали чёрные круги, и ему жутко хотелось, больше всего на свете, сесть, а ещё лучше лечь, оставался стоять на ногах.

– Теперь твой черёд, Роберт.

Гвискар, который до этого стоял со своими воинами в резерве, кивнул головой, опустил наносник шлема, и взмахнув копьём, повёл своих людей в смертельную битву.

Его громогласный рёв, вновь вселил, начавшуюся уже было угасать, отвагу в сердца нормандцев. Роберт отбросил весь утыканный стрелами и порубленный мечами щит, и с мечом в правой руке, а с копьём в левой, сражался в самой гуще врагов. Немало швабских мечников, пало под его могучими ударами. Под самим Робертом, убили трёх коней, и он стал сражаться пешим.

Но даже яростный напор воинов Роберта, не смог сломить сопротивления швабов, предпочитающих смерть, бегству или плену.

Хэмфри, бросил в бой и пехотинцев графа Аверсы.

Маркус Бриан, с дрожью в коленях, шёл туда, откуда доносился ужасный лязг железа о железо, летели жуткие вопли и крики, и откуда пахло кровью. Им пришлось идти прямо по порубленным телам, а ноги их хлюпали в лужах крови. Маркус откровенно дрожал от страха, видя перед собой все ужасы битвы – иссечённые тела, разрубленные напополам, отдельно валяющиеся руки, ноги, головы, человеческие и лошадиные, ещё дымящиеся, внутренности. И всюду, кровь, оскаленные в агониях лица, глаза, в которых застыли гнев и ярость, боль и отчаяние.

Шедшие впереди него воины, уже вступили в битву, стремясь одолеть швабов, и гибли под их мечами. Дрожа, чувствуя, как озноб сотрясает тело, сжимая потными руками щит и рукоять топора, Маркус с ужасом ожидал своей очереди. По-верх голов, он видел, высоченных швабов, залитых кровью врагов, и их длинные мечи, которые как на молотьбе, то подымались, то опускались, то подымались, то опускались, иногда описывая полукруг, и тогда чья-то голова, отделялась от тела. Особенно потряс Маркуса вид одного шваба, особенно здоровенного, с свисающими до самой груди чёрными усами, который орудуя своим страшным мечом, улыбался.

Шедший рядом с ним воин, упал, получив стрелу в шею.