Меч и Крест

– Я вижу, что вы хорошие воины, но будет лучше, если вы сами расскажете о себе.

– Это можно. Я, Гвилим Спайк. А это, мои друзья. Лойд, Идрис, Оуэн, Хэдин, Гаррет, Кэдок, Морт, и братья Дил и Билл. Мы валлийские лучники, волею случая и судьбы, заброшенные на чужбину. И смею вас заверить, что мы были одними из лучших лучников у себя дома, а здесь, на этих землях, так уж и подавно, нам нет равных!

– Лучники, это хорошо!

– Против наших луков, господин, врага не спасёт ни один доспех. Надевай на себя хоть две кольчуги, но наша стрела, проделает в теле отличную дыру.

– И какую вы хотите плату?

– Пятьдесят денариев в месяц мне, и по тридцать моим братьям.

– Ого! Да за такие деньги…

– Что, господин хочет сказать, что за такие деньги он наймёт рыцаря? Не возражаю и охотно верю. Но пока этот рыцарь, на своей коняге, доскачет до меня, я всажу десяток стрел ему в шкуру, и по одной в каждый глаз.

– Ой, ли?

– Выйдем во двор, господин и там ты проверишь наше мастерство.

Во дворе, Одо поразился величине большого, в рост человека, лука валлийцев, и длинным и мощным стрелам.

– Кидай что хочешь вверх, господин, и прежде чем эта штука упадёт на землю, я всажу в неё пару стрел.

Одо подумал, и стянув кольчужную рукавицу, полез за пояс, где лежала византийская золотая монета.

– Золото? Это хорошо! Не жалко портить, монетку, а господин?

– Попади сначала в неё.

– А давайте, чтобы было веселее, кидайте вверх и монетку и рукавицу! А?

Одо так и сделал и высоко подбросил перчатку и монету.

Сказать, что действия Гвилима Спайка были быстрыми, значит не сказать ничего. Всего мгновение понадобилось ему, и вот, банг, банг, два звука спущенной тетивы слились в один, и неподалёку от них, упала пробитая насквозь стрелой кольчужная рукавица.

– Эй, Тибо, – опуская лук, сказал Спайк, – иди, поищи монетку. Она упала в загоне для свиней.

Вскоре мальчишка принёс, также пробитую стрелой монету.

– Великолепно! Потрясающе! Я никогда прежде не видел такой стрельбы! Держи, эта монета ваша, честно заработанная.

И Одо кинул Спайку золотой. Тот, с сомнением повертел пробитую и сплющенную монету, хмыкнул, но сунул её себе за пазуху.

Тут только Одо обратил внимание на ещё одного зрителя – сидевшую поодаль большую чёрную собаку.

– А это ещё что за исчадие ада?

– А, это, – Гвилим Спайк отмахнулся, – это собака мальчишки Тибо. Он пристал к нам в Тоскане, говорит, что сирота. У нас он навроде слуги. Принеси, подай, почисти одежду и сапоги. Кормим, поим его, одеваем, заботимся одним словом. Не прогонять же сироту. А зверь его. Зовут… Эй, Тибо, как зовут твою собаку?

– Грум, господин.

– Во, во, Грум. Ничего, животина послушная, не лает почём зря, своих признаёт и не кидается. Да, несколько раз, когда мы шли сюда, пёс приносил нам зайцев и куропаток. Не сам, понимаете жрал, а приносил нам. Дескать, вот, всем нам, на общий стол. Ну и мы, соответственно, ни его, ни мальчишку не обижали. Морт как-то попробовал, замахнувшись на пацана палкой, так Грум так зарычал! Идрис уже потянулся за мечом, и хотел прирезать животину, но мальчишка упал на колени, стал плакать и умалять. Вообщем… А! Когда возле Рима, на нас напали какие-то разбойники, козлом воняющие, то Грум перегрыз одному глотку, а второму вцепился в пах и отгрыз яйца.

– Понятно. Ну, валлийские лучники, желаете ли вы, за обговоренную раннее плату, служить графу Калабрии Рожеру де Отвилю?

– Дело такое… Конечно, если оно… За плату… Но только, чтобы без обмана… Честно значит… Тогда, согласны – дружно, враз, загалдели лучники.

Глава девятая

Когда Сигельшаита, высокая, широкоплечая, с выпирающей из любой одежды большой грудью, возбуждающе покачивая бёдрами, вышла после бракосочетания из церкви, и сев в седло подведённого ей коня, взяв в руки копьё и щит, погнала его галопом, а позади неё развивались её длинные белокурые волосы, то восхищённые нормандцы, встретили её восторженным рёвом сотен глоток.

– Валькирия! – кричали одни.

– Брунгильда! – вторили им другие.

– Женщина-воин! – орали третьи.

Воодушевления нормандцев не было предела, так как они увидели, что Сигельшаита превосходно сидит в седле и не хуже любого рыцаря, может владеть разным оружием.

Позади неё, улыбаясь в бороду, несся её супруг, граф Апулии Роберт де Отвиль, спешивший уединиться в спальных покоях замка, чтобы отведать прелестей своей новой жены.

Настроение Роберту подымало и то, что Имоген шепнул ему на ухо перед венчанием – князь Капуанский Ричард Дренго, оставив в покое княжество Салерно, начал войну против герцогства Гаэта, осадил крепость Аквино и готов взять в жёны Фрезенду де Отвиль.