Меч и Крест

– Что?! – взревел князь Капуанский, и дёрнув повод, направил своего коня на барона Бриана. Его друг и телохранитель Серулло из Джензано, потянул из ножен меч, не спуская с барона злобного взгляда.

– Сначала, выслушайте, Ваша милость.

Когда Бриан закончил говорить, Ричард хохотал, раскачиваясь в седле. Его конь, беспокойно перебирал копытами и прижимал уши.

– Как мне говорил один учёный грек, именно так сарацины взяли неприступную крепость Энну.

Ричард продолжал смеяться, вытирая выступившие слёзы.

– Что по плечу сарацинам, подойдёт и Христовым воинам, во Славу Божию, – скрывая улыбку ладонью, сказал епископ Ансельм.

– Так ты считаешь, что мне не стоит идти? – ели переводя дыхание от смеха, спросил Ричард.

– Не думаю, что это добавит авторитета Вашей милости.

– Пожалуй ты прав!

– И если Ваша милость позволит, то и я бы не хотел, на старости лет вляпаться…

– Ха-ха-ха! – вновь рассмеялся Ричард. – Да уж, вляпаться придётся по самые уши. Ха-ха-ха! Фу! Ну, рассмешил! Нет, барон, при всём моём уважение, людей поведёшь ты, раз ты это всё задумал.

– По-другому, мы будем торчать под этими стенами ещё год! – злобно бросил Бриан, в своё оправдание.

Когда нормандцев поставили в известность о затее барона Бриана, среди этих мужественных и отчаянных людей, нашлось всего трое, согласившихся в ней участвовать. А нужно было, по крайней мере, пять десятков. Только когда князь Капуи, пообещал всем, кто пойдёт с бароном, тройную долю с добычи, худо-бедно, удалось наскрести необходимое количество людей, из молодых, желающих по быстрее разбогатеть воинов.

На следующий день, папско-нормандское войско, начало штурм Галерии за два часа до рассвета. А барон Бриан, ещё в полночь, повёл свой отряд по дну глубокого оврага, который подводил их к самой стене города. Но чем ближе они подходили, тем сильнее становилась непереносимая вонь. Нормандцы закрывали носы, старались реже дышать, но непереносимый смрад резал глаза, и по щекам их катились слёзы.

– Вот он, будь он не ладен. – показал Бриан на верх, где в стене, виднелось отверстие, забранное решёткой. Это был сток ещё древнеримской канализации, откуда в овраг, выходили все нечистоты города.

– Быстрее, мать его, быстрее!

Со дна оврага, подымалась высокая, отвесная скала, переходившая в городскую стену. Пользуясь тем, что все в Галерии, кто мог держать оружие, сейчас отбивали штурм, нормандцы прислонили к скале две прочных лестницы, и стали быстро, один за другим карабкаться по ним. До отверстия канализации лестницы не доставали, и тогда воины, становясь на плечи друг другу, продолжали лезть вверх. Когда два воина добрались до решётки стока, они, едва дыша от ужасных «ароматов», привязали к ней канаты, и десяток воинов, стоявших на дне оврага, потянули её, вырывая из стены. Когда отверстие было вскрыто, рыцари, один за другим, первым Бриан, скрылись в трубе. Вонючая, мутная жижа, доходила до бедёр, а труба была низкая, и им приходилось стоять в ней, согнувшись.

– Быстрее, мать его, во имя всех Святых Угодников, быстрее, за мной, если вы не хотите задохнуться и утонуть в дерьме.

Они шлёпали по колено в нечистотах, стараясь соблюдать тишину, не дышать, и хоть как-то и что-то видеть слезящимися глазами.

– Измором их было не взять. Жратвы у них полно, ишь, сколько свежего, густого дерьма – вполголоса сказал Бриан.

Шедший позади молодой рыцарь Умбри, засмеялся, подскользнулся, и упал, забулькав, прямо в зловонную жижу. Обернувшийся Бриан, успел схватить того за волосы.

– Тише! Нашёл время нырять, мать твою. Давай, двигай.

Они подошли к решётке, отделяющей канализацию от улиц города. От пленных Бриан знал расположение улиц и нахождение основных зданий Галерии, и быстро огляделся.

– Так, значит, вон церковь Святого Варфоломея, за ней конюшня. Там, таверна «Золотой петух», а там, торговые ряды.

Олаф повернулся к своим нормандцам.

– Идём быстро, главное, добраться до ворот, и открыть их. Кто позарится на добычу, зарублю на хрен! И орите! Орите так, словно у вас между ног не просто яйца, а два волосатых кочана капусты! Вперёд!

Два самых сильных воина выломали решётку, и они, вонючие и грязные, словно черти из ада, появились на улице города.

Какой-то лопоухий горожанин-ополченец, тупо таращился на них, пока барон Бриан, взмахом меча, не отправил его на тот свет. Открылась дверь одного из домов, и них уставилась баба. Умбри, быстро ударил её щитом, предотвращая крик.

Они ворвались в торговые ряды. Поднялся крик и суматоха. Беспощадно рубя всех встречных, нормандцы продвигались вперёд.

– Бегом! – проорал Бриан, перепрыгнув через лоток торговца.

Папско-нормандское войско, атаковало западную стену и ворота, а они вышли к восточным. Но и этот вход в город, обороняли около сотни городских ополченцев, усиленных десятком рыцарей, во главе с Октавианом, из рода графов Тускулумских.

– Вперёд! – проорал Бриан, и первым ринулся на врага.

Он уклонился от летевшего копья, подставил щит под удар меча, и сам, извернувшись, достал противника ударом в шею.