Меч и Крест

Рауль де Катандзаро подвинулся, освобождая место для двоюродного брата. Рожер дал племяннику кубок с вином и кивнул на остатки жареного быка на блюде, а Боэмунд, протянул дяде кусок хлеба.

– Отлично! Тогда, завтра, штурм! Рудольф Муллена, и ты Роберт, граф Лучеры, готовьте таран. Рожер, твоим пехотинцам идти первыми.

Осада Реджо затянулась. Зимой 1059–1060 годов Рожер снял осаду с города, оставив только небольшие конные отряды рыцарей, которые препятствовали проходу в город караванов с припасами, попутно грабя, разоряя и сжигая окрестности. Но византийские корабли, постоянно приходили в город, и измором столицу Калабрии было не взять. Надо было готовить войска к штурму.

Всю зиму Рожер укреплял свою армию, массово нанимая пехоту, лишая города Южной Италии их наиболее боеспособных и воинственных защитников. Теперь, население городов, лишённое своих гарнизонов, перешедших на службу к нормандцам, должно было дважды подумать, прежде чем бунтовать, против власти этих самых нормандцев.

Найденные и нанятые им инженеры, приступили к созданию осадных машин.

И вот, весной 1060 года, камнемётные орудия, уже две недели долбили мощные стены и башни Реджо. Облитые смолой и подожженные камни, перелетая через стену, вызывали в городе пожары и разрушения. Баллисты, своими большими стрелами, тревожили защитников.

Роберт, как только завершил свои дела в Апулии, прибыл к Реджо, и повелел немедленно, не дожидаясь пока катапульты разрушать стены, идти на штурм. Но защитники города, мужественно обороняясь, сожгли два тарана и разрушили одну осадную башню, нанеся большие потери атакующим.

Раздасованный Роберт признал своё поражение и принялся ждать.

За три часа до полудня, с громким грохотом, подняв клубы пыли, рухнула западная башня. Все осаждавшие, встретили это событие криками радости и восторга.

Огромный таран, по подложенным каткам, под прикрытием дощатого навеса, укрытого мокрыми шкурами, начал приближаться к воротам.

Сегодня Бог был на стороне нормандцев! Таран, несмотря на десятки горящих стрел, воткнувшихся в навес, всё ближе и ближе подходил к воротам. Защитники Реджо замешкались, и кипящее масло, должное опалить воинов толкавших таран, обрушилось на землю позади них, зацепив только пятерых.

Горящие стрелы вонзились в масло, запалив его, но таран был уже у ворот. И хотя воины, были отделены от своих бушующей стеной огня, вскоре раздался первый глухой удар медного лба тарана об окованные железом ворота.

Если бы защитники города, отважились на вылазку, то они могли бы перебить всех смельчаков у тарана. Предвидя эту возможность противника, Роберт двинул вперёд пехоту Рожера.

Укрывшись за большими щитами, лучники, как можно быстрее, стреляли в пролом в стене, пока воины Рожера, карабкались вверх по осыпи камней. Какой-то великан, громко крича и размахивая мечом, бросился прямо на Рожера. Отвиль встретил его ударом копья, которое достигло цели, и проткнув врага, Рожер поднатужившись, перебросил его тело через себя. После гибели великана, лучшего и грозного воина в их рядах, греки бросились бежать.

Огромный камень, сброшенный со стены, расплющил голову нормандскому рыцарю.

– Серло! Сбрось этих тварей со стены! Одо! Не дай им отойти в цитадель!

Одо Бриан кивнул, и повёл за собой воинов.

Рухнули, снесённые тараном ворота, и дико крича, в город ворвались воины Рудольфа Муллены и графа Лучеры.

Роберт, видя прорыв и близкую победу, тронув шпорами своего коня, погнал его вперёд.

Город пылал, а на улицах, как это всегда бывает в захваченном городе, шла дикая резня и грабёж.

В дыму, Роберт оторвался от своей свиты, и всего с дюжиной рыцарей, среди которых был его брат Вильгельм, летел по улицам. Вдали, он заметил крупный отряд, молча и сосредоточенно шедший по улице, и решив, что это свои, поскакал к ним.

– Греки! – истошно заорал Вильгельм, первым разглядевший воинов.

– Назад! – вслед за ним прокричал Гвискар.

Но было уже поздно.

Брошенное чьей-то твёрдой рукой копье, вонзилось в грудь его коня. Заржав, конь, встав на дыбы, начал валиться. Роберт успел соскочить с седла. Рядом, с перебитыми ногами, рухнул конь Вильгельма. Троих рыцарей, копьями и стрелами, вышибли из сёдел. Роберт, прикрывшись щитом, помог подняться брату. А противник бросился на них.

Немного отступив, и прижавшись спиной к стене одного из домов, нормандцы укрылись за своеобразной баррикадой из тел павших лошадей и убитых и раненных воинов.

– Держись, Ги! Не поддавайся! – кричал Роберт брату, рубя врага мечом. Высокий и сильный, он творил страшные опустошения в рядах греческих наёмников.

Вильгельм, закрывшись щитом, выверено и чётко действовал копьём.

Греки, видимо узнали Гвискара, и вместо того, чтобы спасаясь отступить, насели на них ещё яростнее.

Их осталось всего четверо, когда к ним подоспела помощь.

Десяток воинов, показавшись в другом конце улицы, натянули тетивы своих больших луков, и греков накрыл первый поток стрел. За ним, второй, третий, четвёртый. Лучники били необычайно метко, и практически каждая их стрела, попадала в цель.