Меч и Крест

Упал, получивший копьё в грудь, Уильям. Бьёрн обернулся, и взмахнув мечом, срубил береберу голову. Следующего врага, он рубанул по шлему так, что шлем разлетелся на куски, а меч, застрял в черепной кости.

Безоружный, он прикрывался щитом, от сыпавшихся со всех сторон ударов, пока, умирающий и хрипящий Уильям, не протянул ему свой меч. Бьёрн заревел словно медведь, и с новой силой набросился на врагов.

Берегваты отступили.

Озираясь диким взором, Бьёрн окинул глазами их поредевшее войско. В строю осталось едва ли три десятка телохранителей, всередине которых, бледный, шепча трясущимися губами суры из Корана и перебирая дрожащими руками чётки, на спине своего верблюда, сидел Абдуллах ибн Ясин. А позади них, вповалку лежали тела раненых и убитых, над которыми уже кружились птицы-падальщики.

Они вышли из теснины, и казалось, что берегваты оставили их в покое. Но вот, запылив, с гор, начали спускаться наездники на верблюдах.

– Твою мать! – прохрипел Бьёрн.

– Вперёд, не останавливаться! – прокричал пересушенным горлом Михаил Рштуни.

Берберы не стали атаковать их, а держась поодаль, вновь начали забрасывать их дротиками и засыпать стрелами.

То один, то другой из них, падал, получив стрелу или дротик. А они, преступая через тела павших, не останавливаясь, чтобы оказать помощь раненым, продолжали идти.

Старый, поседевший в походах грек Никифор, только крепче сжал зубы, когда рядом с ним, рухнул его сын.

– Вперёд! Только вперёд! После будем оплакивать мёртвых! – протиснувшись сквозь строй, Михаил Рштуни похлопал Никифора по плечу.

Бьёрна пока Бог миловал, хотя в его щит, уже воткнулось три стрелы и дротик. Он скрипел зубами и ругался от бессилия что-либо сделать. Проорав нечто не вразумительное, он выхватил у шедшего рядом воина копьё, и выскочив из строя, широким замахом послал его в сторону берберов. Все, даже Абдуллах ибн Ясин, гулом одобрения похвалили его, когда один из берегватов, получив копьё в грудь, свалился в пыль со своего верблюда.

– Сзади! – прокричал Тристан из Прованса.

Их нагонял новый отряд берберов.

«Ну, теперь всё. Нам не дадут дойти. Кто позаботится о душе моей, Один, Христос или Аллах?» – устало подумал Бьёрн.

Берегваты налетели на них двумя отрядами, и сумели разбить их строй.

Бьёрн, а с ним ещё с десяток воинов, став в круг, спина к спине, отбивались, от бешено наседавших со всех сторон берберов. Разрубленный почти напополам, упал Никифор, и Бьёрн, бросив в лицо берберу щит, подхватил секиру, и с двух рук, начал рубить врагов. Он видел, как Михаил, до последнего защищая своего господина, получил удар копьём в спину, и тут же, один из берберов, рубанув саблей, снёс ему полголовы. Он видел, как берегваты, окружив, стащили с верблюда Абдуллаха ибн Ясина, и через миг, ликуя, подняли вверх насаженное на копья его тело.

Он пропустил удар в плечо, кольца кольчуги треснув, разошлись, и Бьёрн почувствовал, как горячо обжигающая кровь побежала по телу. Их оставалось четверо, а поодаль, беснующиеся берегваты, добивали свиту Абдуллаха ибн Ясина.

От удара об щит, переломился меч. Бьёрн, уже не крича, молча, только страшно хрипя, продолжал сражаться. Оставшись один, он убил ещё троих, пока вонзившийся в ногу дротик не принудил его остановиться, а удар по голове, не отправил его на землю.

Падая, теряя сознание, орошая своей кровью пыльные камни Сахары, он не знал, да и не мог знать, что именно в это мгновение, его отец, барон Олаф Бриан, почувствовал боль в сердце и едва не погиб при штурме Галерии.

Глава тринадцатая

– Александр продолжал поход на восток под проливными дождями ещё в течении девяти недель, переправился через две реки, захватил после кровавого штурма город Сангала и остановился на берегу реки Гидасп. Здесь он узнал, что мир здесь не кончается, что на севере поднимаются горы выше чем кавказские, что дальше на востоке протекает река Инд, что она шире всех рек, через которые он переправлялся, что внешний океан находиться намного южнее и что, наконец, землями, лежащими за Гидаспом, управляет царь по имени Ксандрамес. И что у него армия из двухсот пятидесяти тысяч человек и несколько тысяч боевых слонов. Александр хотел немедленно переправиться через Гидасп и сразиться с Ксандрамесом, но тут, взбунтовалось его войско.

Таким образом Имоген развлекал нормандцев, рассказывая им о Риме и Римской империи, о Ганнибале и Юлии Цезаре, о державе Александра Македонского.

Все, в восхищении раскрыв рты, слушали его. Хищно раздувались ноздри Роберта Гвискара. Восторгом горели глаза его сына, пятилетнего Боэмунда. Весь подавшись вперёд, стараясь не пропустить ни слова, внимал Имогену Рожер. Даже старый Визигис, понимая, как блекло и не впечатляюще будут выглядеть саги о славных деяниях норманнов и викингов, по сравнению с этими достойными мужами древности, слушал внимательно.

В палатку, протиснувшись, влез Серло Отвиль.

– Западная башня, завтра падёт. Наши катапульты пробили хорошую брешь в стене, и башня наклонилась.